Подпольные миллионеры: вся правда о частном бизнесе в СССР
Шрифт:
Отдел Скороделова эту схему вскрыл. Под благовидным предлогом из магазина, через который Зусев реализовывал свой товар, были изъяты документы для проверки. Проверили – получалось, что никаких колбас и мясных деликатесов в магазин не поставлялось. А вот местные жители на допросах дали показания, что с некоторых пор их поселковый магазин превратился в настоящий рог изобилия, где было все. Магазин закрыли на инвентаризацию и ревизию. Провели осмотр и обнаружили в подсобках большую партию мясных деликатесов, только что завезенных Зусевым. Одновременно была обнаружена недостача 12 000 рублей, которые директор магазина передал Зусеву за товары.
Вся
Однако деньги, которые Зусев выручал от продажи «своего» товара, он не тратил. На свой доход он мог в месяц приобрести с десяток «Жигулей». Но на себя и для семьи брал минимум, лишь скупал на них золото и драгоценности, а затем прятал по тайникам. Скороделов приводит историю, более всего поразившую его в деле подпольного «мясного короля».
У Зусева (ему накануне ареста исполнилось 60) была любовница, красивая студентка Ксюша, восемнадцати лет. За каждое свидание директор базы платил ей по 10 рублей. Встречи происходили в гараже. Как брезгливо пишет генерал Скороделов, побывавший на месте – в «антисанитарных условиях». Свою «любовь» Зусев привозил на место свиданий в багажнике личной «Волги». Таким же образом и вывозил. Чтобы никто не видел – сообщил директор позже на допросе. После чего высаживал на дороге метрах в трехстах от гаражей. Оттуда Ксюша добиралась до дома на перекладных. За все время знакомства состоятельный любовник не подарил ей ни единого подарка, не сводил в ресторан. «То было просто чудовище в облике директора оптовой базы!» – восклицает Скороделов, подводя итог этой истории в своих воспоминаниях.
Но чудовище или нет, а на допросах Зусев, явно испугавшийся перспективы провести остаток дней за решеткой, обрушил на следователей поток информации о том, кто, когда, что и на каких условиях брал у него на базе. В этот список попали как большие люди из московского горкома, так и высокие чины из столичной милиции. Судя по обилию подробностей и деталей, Зусев не врал. «Разумеется, Зусев хотел нас запугать своими связями, но из этого ничего не получилось: при всем желании покровителей развалить доказательную базу его преступления было невозможно», – резюмирует Скороделов. Зусеву действительно дали большой срок. Однако большей части накопленных им ценностей найти так и не удалось.
5
Конвертация в золото, червонцы царской чеканки, драгоценности, украшения – другого пути у советских рублей, заработанных теневыми дельцами, не было. Во время обысков в тайниках у них обнаруживались килограммы, иногда – десятки килограммов драгметаллов.
«Шакерман, для чего такие накопления?» – спрашивал следователь у арестованного в Москве в начале 60-х цеховика, одного из хозяев подпольного трикотажного цеха, организованного при неврологическом психдиспансере. У Шакермана в тайниках было обнаружено около 10 килограммов золота и серебра. Он отвечал: «На всякий случай. Разумеется, чтобы жить хорошо и ни в чем не нуждаться. Это главное. Во-вторых, может быть, удалось бы уехать за границу и там пустить эти ценности в оборот. Например, заняться торговлей. Словом – делать бизнес».
Окно в мир открылось в 70-е годы, когда стала возможна
Конвертация в золото, червонцы царской чеканки, драгоценности, украшения – другого пути у советских рублей, заработанных теневыми дельцами, не было.
Открывшимися возможностями воспользовались многие из «серьезных людей», скопивших серьезное состояние. Естественно, вывести золото из СССР никто бы не дал. Поэтому семейные сбережения конвертировались в украшения. С формальной точки зрения ограничений на количество вывозимого, что называется, на себе, золота не было. «Почему женщина не может надеть на каждый палец кольцо с пятикаратным бриллиантом? Это от бабушки досталось. Мы участвовали в таких выездах. Ну что мы могли сделать – пусть уезжают. Мы всех знали, кто уезжал», – вспоминает Скороделов.
Кроме дорогих украшений, выезжающие из СССР охотились за антикварной мебелью и иконами. С собой семье разрешалось вывезти два контейнера вещей. Их старались набить как можно более ценным на Западе имуществом – старинной мебелью, иконами, картинами. Всем тем, что могло быть ликвидно за рубежом. Естественно, большая часть эмигрантов оставалась в пересылочных лагерях в Вене или в Риме, а оттуда ехали в США или в европейские страны.
Что еще? Знак эпохи – валютные чеки, по которым можно было купить что угодно в сети магазинов «Березка». Чеками расплачивались с советскими гражданами, работавшими за рубежом. Возвращаясь на родину, те чеки не отоваривали – все и так уже было, а продавали за деньги. Образовывался их вторичный рынок.
Идем дальше. Черный рынок выигрышных лотерейных билетов – помните персонажа в «Бриллиантовой руке», выигравшего в лотерею «Москвич»?! Так вот, это – не анекдот.
Импортные джинсы Levi Strauss и Wrangler, которые считались признаком принадлежности к обеспеченным слоям населения. Баночное пиво. Автомобиль «ВАЗ-2106» – в просторечии «шестерка», самый престижный из теоретически доступных для частных лиц легковых автомашин. Бытовая техника – импортный холодильник и – кричащая роскошь! – видеомагнитофон.
Те 5–6 % социально активных граждан, способных к зарабатыванию денег даже в условиях государственной системы, карающей уголовным преследованием за частное предпринимательство, жили, не шикуя.
Вот пожалуй и все. Те 5–6% социально активных граждан, способных к зарабатыванию денег и умудряющихся это делать даже в условиях государственной системы, карающей уголовным преследованием за частное предпринимательство, жили, не шикуя. Особенно по сравнению с сегодняшним днем. А если вспомнить, на каких условиях и какой ценой доставалось это благосостояние… Необходимость лгать, изворачиваться, раздавать взятки, чтобы заниматься бизнесом. Неудивительно, что следующее поколение предпринимателей, люди, заработавшие свои большие деньги в 90-е годы, без удержу ударились в показное, отвратительно безвкусное, но очень дорогое потребление. Было бы странно, если было бы по-другому.