Подпольный Баку
Шрифт:
– Теперь предлагаю вам, товарищи, - продолжал Василий, - сравнить наши требования с требованиями меньшевиков. Есть разница?.. Да. Она очевидна для всех. Так кто же ведет более действенную борьбу за улучшение положения рабочего класса - мы или меньшевики?! Но и этими требованиями наша борьба не ограничивается. Нам известно: пока существует царизм, пока власть принадлежит эксплуататорам, положение рабочих не улучшится. Именно поэтому рабочий класс должен стремиться к свержению царизма и ликвидации буржуазии. А это возможно сделать только с помощью вооруженного восстания. Поэтому мы призываем рабочих к борьбе за
Выступление Василия произвело на рабочих Биби-Эйбата большое впечатление. Но были и протестующие возгласы. Кто-то даже пригрозил:
– Мы тебе покажем на улице!
После собрания Аскер, Павел, Айрапет и Мамед вышла вместе. На улице их поджидали ученик Айрапета Эйбат и несколько его товарищей.
Те, кто только что угрожал Василию и Павлу, драку затевать не посмели.
XXI
Гаджи Зейиалабдин Тагиев переживал тревожные дни. Рабочее движение в городе нарастало.
Однажды утром, когда Гаджи еще не проснулся, в дом к нему явился директор реального училища Михайловский. Спустя час хозяин вышел к гостю в пижаме, и они вместе удалились в его кабинет.
Слуга, дежуривший у двери, слышал, что Гаджи разговаривает по телефону с губернатором Накашидзе; поговорив с ним о чем-то, он кому-то звонил по телефону еще несколько раз.
Слуга смекнул: "Что-то произошло!... Или должно произойти!"
В это время служанки Соны-ханум толпились перед дверью ее спальни, ожидая пробуждения госпожи. Каково же было их удивление, когда они услыхали за дверью голос Соны-ханум, разговаривавшей по телефону с мужем. Ни от кого не укрылось, что сегодня Сона-ханум проснулась намного раньше, чем обычно. Удивительным было и то, что Гаджи так рано позвонил ей. Обычно муж и жена разговаривали по телефону только перед сном. Разговоры утром с помощью телефонного аппарата случались реже.
Михайловский, выйдя от Гаджи в гостиную, сел в кресло: он хотел увидеть хозяйку дома. По тому, как он то и дело вскакивал, нетерпеливо шагал по комнате и опять садился, было видно, что он чем-то взволнован или озабочен.
Ранний визит Михайловского, его беседа с глазу на глаз с Гаджи и желание увидеть Сону-ханум пробудили в Жене любопытство. Ей захотелось узнать о причине столь несвоевременного посещения. Поэтому она то и дело попадалась на глаза директору реального училища.
Тот, заметив пристальный взгляд молоденькой служанки, которая слишком уж часто появлялась в гостиной, провел рукой по волосам, поправил галстук и обратился к ней с вопросом:
– Скажите, пожалуйста, милая девушка, скоро ли проснется Сона-ханум?
Женя посмотрела на большие стенные часы.
– Госпожа давно проснулась. Но должна заметить, что до того времени, когда она обычно встает, еще более часа.
Михайловский приветливо улыбнулся.
– Каковы ваши обязанности в этом доме?
– Я смотрю за гардеробом госпожи.
– А гардероб хозяина тоже находится в вашем ведении?
– Нет, у него свой слуга.
– Вы умеете читать, писать?
– Да. Я окончила четыре класса городской школы.
–
– На Волге, в Красном Яру.
– А почему не стали учиться дальше?
– Умер отец, после его смерти семья оказалась в тяжелом материальном положении, и это не дало мне возможности учиться дальше.
– А вам хотелось бы?
– Очень.
– В таком случае, вы должны учиться.
– Ну что вы... Учиться и работать здесь невозможно.
– Мне кажется, Сона-ханум и Гаджи не будут возражать, если вы изъявите желание продолжать учебу дальше.
– О, я была бы счастлива.
– Вам известно, кто я?
– Нет. Однако я знаю, что Сона-ханум и господин питают к вам большое уважение.
– Я директор реального училища, моя фамилия Михайловский. Я пользуюсь уважением не только вашего хозяина и других бакинских миллионеров, но и самого господина губернатора.
– Я рада за вас, господин Михайловский...
– Благодарю за доброе слово. Я вижу, вы воспитанная девушка и совсем не похожи на служанку. Однако служить и жить в доме Гаджи Зейналабдина Тагиева - это большая честь для каждого. Вы должны всегда помнить об этом и ценить оказанное вам доверие. Прислуживать его жене, милой Соне-ханум, великое счастье. Этого удостаиваются не многие. Я вечно буду хранить в своей благодарной памяти то время, когда лично подготавливал к выпускным экзаменам вашу госпожу. А теперь ответьте мне: вы хотели бы закончить экстерном гимназию?
– О, конечно! Это моя давнишняя мечта.
– В таком случае, поручите мне позаботиться об осуществлении вашей мечты.
– С большим удовольствием... Я так вам благодарна!
– Я сам поговорю с вашей госпожой. Соне-ханум и Гаджи будет лестно, если о них в городе будут говорить как о людях, покровительствующих просвещению. Вы могли бы приходить в определенное время в реальное училище, которым я заведую?
– Если госпожа разрешит...
Во время этого разговора Михайловский буквально пожирал Женю взглядом. Ее внешность сводила его с ума еще с того памятного вечера, когда миллионер Тагиев принимал нового губернатора Накашидзе.
Что касается Жени, то она смекнула, что, посещая Михайловского, сможет познакомиться с учащимися реального училища и втянуть их в революционную работу.
Гаджи и Сона-ханум пригласили Михайловского к завтраку.
Хозяин дома был явно не в духе.
– Всеобщая забастовка - страшная вещь, - сказал он, обращаясь к гостю.
Сона-ханум.сверкнула глазами.
– Голодранцы! Скоты! Неблагодарные твари!
Зазвенел телефон, стоявший на столике у двери. Гаджи, поставив стакан на блюдце, подошел к телефону, взял трубку.
– Да, это я, Гаджи... Что?... Говори короче, что произошло?... Забастовка?... У меня?... Говоришь, все бастуют?...
Гаджи швырнул трубку на телефонный аппарат и обернулся к жене.
– На нашей фабрике началась забастовка.
Сона-ханум поднялась из-за стола.
– Негодяи! Нищая шантрапа!
– Она подлила в стакан мужа свежего чая. Но почему бездействуют люди Шендрикова?
Гаджи утер платком вспотевший лоб.
– Сторонники Шендрикова тоже принимают участие в забастовке. Иначе нельзя. Рабочие могут отшатнуться от них. Я вызвал Петра Солоухина к нам. Надо заканчивать завтрак.