Подростки бессмертны
Шрифт:
— Ну разве можно так себя вести, маму изводить, — осуждающе говорит мне папа, — придется наказывать, — и он разочарованно вздохнул.
— Папочка, ну не надо, я больше не буду! — умоляю я.
А папиной тяжелой руки я боялась еще больше, чем маминого шнура. После нескольких шлепков ремнем по попе (даже не знаю, что хуже — физическая боль или бессильное унижение) меня, зареванную, отправляют в свою комнату, откуда я краем уха слышу их разговор.
— Слушай, ну может не надо ее во все эти кружки пихать? Может, пусть живет себе спокойно,
— Как не надо? Чтоб она потом наркоманкой выросла или продавщицей работала? — возмущается мама, — потом еще спасибо скажет, для ее же пользы все. Меня вот если б родители развивали в свое время, я бы совсем другим человеком была сейчас, а они мной вообще не занимались, — мама, будучи когда-то способной девочкой, но не сумевшая реализовать свой потенциал, тоже таила обиду на своих родителей, которым было совсем не до воспитания. И папа, как всегда, не стал спорить с мудрой мамой, которая всегда умела настоять на своем.
От всех этих воспоминаний я возненавидела родителей еще больше, жалея маленькую девочку, которой была когда-то. «Я лучше сдохну в подворотне, чем позволю вам и дальше над собой издеваться», — думала я.
По дороге в школу мама пыталась завести со мной разговор, я же молча ее бойкотировала. План побега был прост, теперь осталось уговорить бывшую подругу Олю, чтобы помогла мне.
— Оля, ну пожалуйста, ну сделай, что я прошу, — умоляла я на перемене пай-девочку, отличницу и гордость школы, которая никак не хотела поддаваться уговорам.
— Да меня же мама убьет! — негодовала она, а мама у нее была действительно строгой и жестокой, еще хуже моей, — да и вообще, ты же только хуже сделаешь, и куда ты вообще пойдешь, что с тобой будет?
— Слушай, Оль, я все равно сбегу. Или так — или на тот свет, — угрожала я своим самоубийством.
После долгих уговоров она наконец сдалась, и мы пошли в туалет меняться одеждой. Оля, которую мама всегда хорошо и стильно одевала в секонде, брезгливо натягивала мои джинсы и кофту, одежка явно была ей маловата. Еще удалось уломать троечника-одноклассника (соседа по парте, с которым у нас сложились приятельские отношения) одолжить мне бейсболку. Также Оля вручила мне свой цветастый пуховичок, взяв его из раздевалки.
В этом прикиде (просто ужасном, по моим представлениям), оставив школьные принадлежности в классе, в сопровождении нескольких хулиганов, направляющихся покурить на улицу, мне и удалось проскользнуть мимо бдительной мамы, которая несла караул в холле. Как билось мое сердце, как я боялась, что план провалится! Но план сработал.
Оказавшись на улице, я побежала со всех ног, пока коленки не стали подкашиваться. Куда идти, я пока не придумала, и решила отправиться к своей собутыльнице Эльзе.
— Ну можно я до библиотеки доеду, ну пожалуйста! — уговаривала я неповоротливую пожилую кондукторшу.
Та проворчала что-то, но выгонять из троллейбуса не стала.
Эльза оказалась дома, она
— О, какие люди! Давно тебя не видно, че на тусовку не ходишь? И че это за прикид у тебя? — удивилась она моему нежданному визиту.
— Да предки дома заперли, а я сбежала, можно у тебя перекантоваться? — спросила я, все еще дрожа от волнения после своего дерзкого побега.
— Но только пока мама не придет, она ругаться будет, — ответила Эльза.
Мы тупо сидели у нее дома, поедая бутерброды с колбасой, она рассказывала новые сплетни. Соваться на тусовку было рискованно — там меня сразу вычислят родители, а они уже наверняка скоро начнут поиски, обнаружив пропажу. Да и вообще лучше, чтобы поменьше людей знало, где я нахожусь.
За полчаса до возвращения мамы Эльза выставила меня за порог. Так я и осталась у нее в подъезде этажом выше, не зная, куда идти. Там же и заночевала.
Ступеньки были холодными и жесткими, и я тщетно старалась найти удобное положение, свернувшись клубочком. Удалось даже задремать — это был короткий тревожный сон, я вздрагивала от каждого шороха. А вдруг наркоманы придут? А если меня кто-нибудь выгонит отсюда, куда я пойду? Пару раз в подъезд украдкой выглядывала Эльза — передавала мне бутерброды. Как я ей завидовала в тот момент! Лежит в своей уютной постельке, а у меня тут зуб на зуб не попадает от холода.
Утром люди пошли на работу. Я боялась открыть глаза, притворяясь спящей, чтобы не вступать с ними в разговоры. Какая-то благородная дама брезгливо перешагивала через меня, презрительно бросив при этом привычное «наркоманы проклятые», после чего я отправилась мерзнуть во двор, карауля Эльзу.
На следующий день меня приютил еще какой-то малознакомый неформал — Эльза договорилась. Я сидела у него в комнате, боясь лишний раз высунуться, а его мама принесла тарелку жареной картошки и стакан молока. Я жадно набросилась на еду.
Но оставаться у него еще на день не было возможности — он и так с трудом уговорил родителей на ночевку.
Тогда я вспомнила номер подзабытой подруги Вики. К счастью, она оказалась дома, прогуливая школу, и сразу взяла трубку. Я обрисовала ей ситуацию.
— Ты это, щас встретимся с тобой, посмотрим, что можно сделать, — обнадежила она.
Полдня она прозванивала своих многочисленных друзей — фанатов Мумий Тролля и Земфиры. Наконец, нашелся подходящий вариант.
— Там одна девчонка, Бэла, ну она взрослая уже, одна живет, сама из другого города, а здесь снимает, — объясняла мне Вика, сумевшая найти нужного человека, позвонив ей прямо на работу, — только она с работы вечером придет, а мне дома надо быть, мамке обещала. Так что я тебе адрес дам, а там уж сама езжай, — и Вика дала мне немного мелочи на проезд. К тому моменту деньги я уже не аскала: Мотильда была в больнице, и никто, кроме нее, на такое не хотел идти. А одной как-то не очень, поэтому карманы мои были совершенно пусты.