Подростки бессмертны
Шрифт:
Мы еще немного побродили с Викой, а когда расстались, я поехала по указанному адресу — ждать Бэлу в ее подъезде. Это была прогнившая сталинка на самой окраине города, трущобы всех трущоб.
Ждать Бэлу пришлось часа три, потом я увидела ее, открывающую нужную мне дверь на третьем этаже. Это была невысокая девушка лет двадцати, в некрасивой меховой шапке «кирпичиком», какие носили только недалекие взрослые. В покоцанной сероватой шубке и джинсах с вытянутыми коленками.
— Привет, ты Бэла? Я от Вики, — поздоровалась я.
— А, привет, заходи.
Мы зашли в убогую
На следующий же день я слегла с температурой, временами доходившей до тридцати девяти. Бэла отпаивала меня горячим чаем с молоком и содой, а Вика с Сёмой (который успел стать ей хорошим другом) принесли мне бутылку водки, украденную у Викиного отчима — лечиться. Еще они изредка подкидывали кой-какие продукты, сворованные дома.
— Никто больше не знает, где я? — уточнила я.
— Не, только мы с Сёмкой, — заверила Вика, — а родаки твои уже всех прозванивают и к нам приходили, но мы тебя не сдали.
Так и проходили мои будни: свою крепость я не покидала, изредка навещаемая Викой и Сёмой, а вечерние разговоры на кухне со взрослой Бэлой были главным развлечением. В один из дней, немного оклемавшись, я решила сделать приятное гостеприимной Бэле. Чисто прибрала всю квартиру, перемыла посуду, отдраила засранную плиту, унитаз и ванну содой — все сияло и сверкало. Я с нетерпением ждала возвращения Бэлы, чтобы посмотреть на ее приятное удивление.
Когда в дверь наконец постучали, я опрометью кинулась открывать, даже не посмотрев в глазок. И сразу пожалела о такой глупости. Я онемела от неожиданности: на пороге стояла пара взрослых огромных мужиков быдловатого вида, в черных гоповских дубленках с китайского базара, у одного была драповая восьмиклинка, у другого — черная пидорка. Они, даже не поздоровавшись, сразу уверенно шагнули в квартиру.
17
Кто эти люди? Первое, что пришло мне в голову — у Бэлы какие-то проблемы, возможно на работе крупно накосячила, и хозяева того магазинчика решили с ней разобраться, а я теперь попаду под раздачу. А может, это бандиты- соседи (а в том прогнившем доме жили только сомнительные личности)?
Пока я стояла, разинув рот, ребята уверенно прошли в квартиру и сразу начали по ней шерстить, заглядывая во все углы, я лишь наблюдала, остолбенев от страха. Казалось, они вообще не замечают меня, хозяйничают, как у себя дома. Обнаружив бутылку водки, они усмехнулись и со словами «опа, а это у нас что» вылили содержимое в унитаз. Водку было жалко, но больше страшно. Наконец дар речи ко мне вернулся.
— А вы кто? — неуверенно спросила я, набравшись смелости.
— А ты почему открываешь, не спросив? — усмехнулся один из них, продолжая осмотр квартиры, — а вдруг бандиты?
— Милиция, лейтенант Климов, — резко сказал второй, предъявляя корочки.
Видимо, этот спектакль со зловещим молчаливым обыском был призван напугать меня, что им прекрасно удалось.
— Ну что, красавица, собирайся, поехали, — и они уселись на потрепанный диванчик подождать, пока я оденусь.
Мы побрели на троллейбусную остановку (видимо, служебного транспорта им не выдали), а я все еще не отошла от испуга. Как хорошо, что это оказались не бандиты (хотя внешне очень похожи).
Сами-то они ездили по удостоверениям, бесплатно. Но чтобы оплатить мой проезд, у ребят денег не нашлось. Они пошарили по карманам и лишь нагребли совсем немного мелочи. Поэтому было принято решение заковать меня в наручники, будто они на серьезном задании и перевозят преступницу — а преступников, разумеется, можно перевозить бесплатно.
Так мы и ехали. Вокруг нас быстро образовалось пустое пространство — даже в переполненном троллейбусе никто не хотел стоять рядом с нами, уставшие пассажиры (в основном это были заводчане, возвращающиеся с работы) лишь опасливо поглядывали в нашу сторону, перешептывались. Ну и троица: два бугая и маленькая девочка в наручниках. Меня же переполняла гордость, я чувствовала себя настоящим правонарушителем с трагичной (и, разумеется, романтичной) судьбой и дерзко смотрела на унылых пассажиров-заводчан.
В своем небольшом, бедно обставленном кабинете, в районном отделении милиции, ребята долго со мной разговаривали. Наверное, больше часа.
— Да ты хоть знаешь, сколько мы таких девочек каждый день находим? — внушал мне устрашающим тоном лейтенант Климов.
У меня даже язык не повернется рассказать все те истории, которые они мне в мельчайших подробностях поведали: про растерзанных детей, найденных в канавах, про незавидную судьбу беспризорников и все в таком духе.
Признаться, их рассказы произвели на меня неизгладимое впечатление — умеют они все-таки на людей воздействовать, особенно на таких неискушенных в этих делах, как я.
— Ты хоть знаешь, что твои родители пережили? Мать всю неделю ревела, — укоризненно говорил милиционер, — вот жила бы с пьянчужками какими-нибудь, издевались бы над тобой. У тебя же родители хорошие, а ты с ними так поступаешь.
— Они вообще-то тоже виноваты, — оправдывалась я, — ну разве можно с человеком так обращаться, я же живой человек, а не вещь. Я не их собственность, зачем они меня столько лет этим танцевальным мучили и пятерками своими? — в глубине души я уже понимала, насколько нелепо звучат мои оправдания на фоне всех тех ужасных историй про неблагополучных детей.
Часа через полтора в кабинет зашли мои родители, а я уже стояла с поникшей головой и виноватыми глазами.
Мама кинулась меня обнимать, отец как-то растерянно и виновато смотрел то на меня, то на милиционеров.
— Нашли, слава Богу! Ребята, как вас отблагодарить? — обратилась мама с заплаканными глазами к сыщикам.
— Да что вы, какие благодарности. Хорошо, что нашлась, — ответил растроганный лейтенант, — девочка-то хорошая, умная (это он специально меня похвалил, чтоб мне захотелось оправдать доверие). Ну занесло ее немного. Не теряйте больше.