Подростки

Болтогаев Олег

Но я ничего не заметила, разве что она была немного рассеянней, чем прежде.

Обедали по-праздничному. Петух и утка были принесены в жертву нашему обжорству. Мужики считали своей основной обязанностью следить, чтобы у всех было налито и в указанное время выпито. Нам — мне, Ирке и Роману — наливали портвейн, остальные приобщались к водочке. Лишь Полина не пила, чуть пригубила и все. Наверное, она беременна, подумала я.

Я заметила, что Роман, сидевший наискосок от меня, подолгу задерживает на мне свой взгляд.

Не знаю, отчего, но это было мне приятно.

После обеда начался массовый сон. Легли, кто где мог.

— Не спите на закате, — теребила тетка меня и Ирку.

— Мы не спим, мы отдыхаем, — промычала Ирка.

— Идите полейте помидоры, — велела нам тетка.

Пошли поливать помидоры. Незаметно наступил вечер.

— Будете спать в летней хатке? — тетка выглядела немного виноватой.

— Конечно, будем, конечно, будем, — обрадовались мы с Иркой.

— Просто вам будет душно втроем в такой маленькой комнатке, — сказала тетка.

В результате ее рассуждений мы — я, Ирка и Полина — были определены на ночлег в летнюю хатку. Это вполне приличный домик, зимой там не живут, а летом там прекрасно. Теткин муж, мужик очень рукастый, соорудил нечто вроде купе, как в поезде — две полки вверху, две внизу. Небольшая дверь и выход еще в одну комнатку, только побольше. В ней — стол, стулья и старый диван.

Ужин опять оказался обжираловкой. Только народу было поменьше.

— Телевизор будете смотреть? — спросил Роман.

— Нет, сегодня не хочется, — ответила за нас обеих Ирка.

— А завтра что будете делать? — не унимался Роман.

— Будет день, будут мысли, — пошутила Ирка.

— Главное — дела, а не мысли, — философски заключил Роман.

Устав за день, мы с Иркой легли пораньше. Мы заняли обе верхние полки.

Полины все еще не было.

— Слушай, Ленка, а правда, что у вас некоторые девушки живут не с парнями, а друг с дружкой?

— Что ты такое говоришь, как это? Такого не может быть.

— Не, я точно знаю. Только я все думаю, детей-то у них все равно не будет.

— Да что дети! Что они будут делать сами и как?

— Ну, как! Пальчиками, язычком. Говорят, кайф необычный.

— Фу, да что ты такое говоришь, Ирка!

— Странно, что ты этого не знаешь.

Я задумалась. Ирка задышала ровно, видимо, она заснула.

Незаметно сон пришел и ко мне.

Меня кто-то душил. Я совершенно не могла дышать. Пыталась увернуться, но тщетно, кто-то крепко зажимал мне рот. От ужаса я проснулась. На моем лице лежала кошка и громко мурлыкала. Я отбросила ее в сторону и жадно вдохнула воздуха. Фу, какой кошмар! Я села, вытерла простыней рот. Прислушалась.

На окном лил дождь.

За дверью кто-то шептался. Я вся превратилась в слух.

А, это Полина со своим хахалем. Хоть бы взглянуть на него.

Я снова легла. Заснуть я не успела. Дверь скрипнула и приоткрылась. Тонкая

девичья фигура скользнула внутрь. Но дверь не закрывалась. И вот в ее проеме появилась мужская тень.

— Ну что? — тихо спросил мужчина.

— Кажется спят, заходи, — прошептала Полина.

Он закрыл дверь. Полина на цыпочках подошла ко мне. Я прикрыла ресницы. Я физически, словно какое-то животное, чувствовала на себе ее взгляд.

— Спит наша Леночка, — услышала я голос Полины.

— Кто это? — спросил мужчина.

— Племянница наша, в гости приехала, — ответила она.

Я осторожно приоткрыла глаза. Они стояли посреди комнаты. Я почувствовала запах дождя и их увлажненной одежды.

— Сильно промокла?

— Да нет, так, капельку.

Он подошел к Полине и обнял ее. Она закинула руки ему на плечи. Они стали целоваться. Ладони парня заскользили по ее телу вверх-вниз, вверх-вниз.

Неожиданно он чуть присел и тут же вновь поднялся. Меня обдало жаром. Теперь его руки были у нее под юбкой. Он жадно, нетерпеливо гладил ее бедра.

— Саша, что ты, перестань, — тихим смехом рассмеялась Полина.

— Люблю тебя, моя ласточка, — хрипло прошептал он.

— Не надо, Саша. Ты хочешь, чтоб они проснулись? — спросила она.

— Они и так не спят.

Меня словно ошпарили кипятком. Он пошутил или действительно знал?

— Типун тебе на язык, — ответила Полина.

Они снова стали целоваться. Саша стал подталкивать Полину к ее постели.

— Ты с ума сошел, — прошептала она, но двигалась, послушная его напору.

— Мы тихонечко, мы чуток, — шептал он.

— Ну, Сашенька, ну, не надо, мало тебе одного раза?

Ого, подумала я, значит, один раз уже был, где же это при таком-то дожде? Саша совсем смял кверху ее юбку, ярко белели ее трусики, он непрерывно гладил ее ноги, бедра, живот. Саша стал усаживать Полину на полку, но она заупрямилась.

— Нет, нет, полка скрипит, как телега, нет, миленький, не здесь.

Он продолжал страстно целовать ее, сгибая назад, затем вдруг стал на одно колено и (сердце мое едва не выпрыгнуло туда, вниз, к ним) стал стаскивать с нее трусики.

Из всего увиденного за эту ночь почему-то именно эта сцена особенно запомнилась мне.

Полина стояла, слегка закинув голову, ее длинные, темные волосы раскинулись по плечам, она нервно гладила его голову, волшебно белели ее голые, стройные ноги, а он, стоя на одном колене, прижался лбом к ее уже обнаженному животу и обеими руками потихоньку стягивал с нее трусики, и она совсем не возражала.

Потом она смешно, словно лошадка, переступила ногами, еще миг, и Саша метнул трусики на ее постель. Затем он присел ниже и потянул ее к себе за руки. Она села к нему на колени. Верхом. Теперь они не произносили ни слова, только их жаркое дыхание было красноречивей всяких слов.