Подруга Дьявола
Шрифт:
— Насколько мне известно, их поездка к родителям Хейли прошла не совсем гладко.
— А ты чего ожидал? О чем ты думал, посылая их вдвоем к родителям Хейли?.. Даже если его держать в управлении прикованным к письменному столу, все равно ничего хорошего не жди!
— Энни, пойми, я не собираюсь обсуждать…
Энни вяло отмахнулась от него:
— Конечно, ты не собираешься. Да мне, собственно, все равно. Я пришла к тебе совсем не поэтому. Черт с ним, с Темплтоном, да и с Уинсом тоже, верно?
—
— Лучше скажи, как ты, Алан? Как ты живешь? Джулия Форд спрашивала про тебя. Она великолепно выглядит и держится так, словно родилась юристом. Ты согласен?
— Я никогда не присматривался к ней…
— Ой, не ври! Что это за музыка?
— Джон Колтрейн.
— Замысловато звучит….
— Я поставлю что-нибудь другое, — предложил Бэнкс, приподнимаясь с кресла.
— Нет-нет, сиди. Я не сказала, что музыка мне не нравится, просто она звучит как-то… причудливо. Но иногда я не прочь послушать и такое… — Энни, посмотрев на Бэнкса с какой-то странной улыбкой, осушила стакан. — Оп-ля! Боюсь, нам потребуется еще вино.
— Нет ничего проще, — ответил Бэнкс.
Пройдя на кухню, он открыл другую бутылку, раздумывая, как быть с Энни. Наливать ей вина он не хотел, она уже и так выпила лишнего. Но не скажешь ведь ей об этом? Она разобидится, и тогда… неизвестно, чего от нее ожидать. В доме есть еще одна спальня, в которой он может уложить ее, если потребуется.
Вернувшись в гостиную, он застал Энни уютно устроившейся в кресле с ногами. Обычно она носила брюки, но сегодня на ней была юбка, и подол сбился, почти по половины оголив бедра. Бэнкс протянул ей стакан.
— Ты скучаешь без меня? — улыбаясь, спросила она.
— Мы все без тебя скучаем, — ответил Бэнкс. — Когда ты вернешься?
— Да нет же, я не об этом. Я хочу знать, ты скучаешь без меня?
— Конечно, скучаю.
— «Конечно, скучаю», — передразнила его Энни. — Что ты думаешь о молодых любовниках?
— Прошу прощения?
— Не прикидывайся глухим.
— Но я честно не понимаю, о чем ты.
— Молодые любовники. Они жадничают, они спешат… Еще не научились быть хорошими любовниками… Ты же знаешь.
— Да нет. Откуда?
Бэнкс пытался вспомнить себя в молодые годы. Вероятно, тогда он был никудышным любовником. Да и сейчас, говоря по правде, он такой же никудышный. А иначе он бы непременно нашел свою женщину и — главное — сумел бы ее удержать. Но все-таки шанс у него еще есть, и было бы отлично время от времени попрактиковаться в этих приятных поисках.
— Ой, Алан, — вздохнула Энни. — Ну что мне с тобой делать?
В следующее мгновение она уже была рядом с ним на диване. Он чувствовал тепло ее бедра, слышал и ощущал ее дыхание. От нее пахло красным вином и чесноком. Прижавшись грудью к его руке, она принялась
— Что не так? — недовольно спросила она.
— Не знаю, — ответил Бэнкс. — Это неправильно, только и всего.
— Ты не хочешь меня?
— Ты же знаешь, что я хочу тебя. И всегда хотел.
Энни начала расстегивать пуговицы на блузке.
— Так возьми меня, — прошептала она, придвигаясь ближе и учащенно дыша. — Мужчинам всегда этого хочется, им ведь не важно, с кем и как?
— Только не так, — сказал он, снова отстраняясь от нее.
— Что значит «не так»?
— Ты пьяна.
— Я — пьяна? — вызывающе громко спросила она, продолжая расстегивать пуговицы на блузке. Он увидел черную кружевную бретельку ее бюстгальтера и мягкий холмик груди над чашечкой. — Ты что, Алан, тоже в моралисты подался?
— Послушай, — сказал Бэнкс, стараясь говорить спокойно, — так не…
— Тссс… — Энни прижала палец к его губам.
Он отстранил ее руку.
Она посмотрела на него озадаченно:
— В чем дело?
— Я же сказал тебе, в чем дело, — мягко произнес он. — То, что сейчас происходит, — неправильно. Да я и не верю, что тебе хочется того, чем ты собираешься заняться. И вообще я не понимаю, что происходит.
Энни, отпрянув от него, принялась торопливо застегивать пуговицы. Сердитое лицо разгорелось ярким румянцем.
— Интересно, что же во мне не так?! — почти выкрикнула она. — Я слишком толстая? Недостаточно красивая? Моя грудь потеряла упругость? Я недостаточно сексуальна? В общем, недостаточно хороша для тебя?
— Да все это совершенно ни при чем! — пытался объяснить Бэнкс. — Ты…
— Или дело в тебе? Ты меня удивляешь, — не обращая внимания на его слова, продолжала Энни. Она, пошатнувшись, встала с дивана, протянула руку к жакету и сумке. — Интересно, что такого выдающегося ты имел в своей жалкой жизни, что можешь позволить себе оттолкнуть меня? Скажи, Алан? Может, у тебя есть на стороне тайная красивая любовница двадцати двух лет? Скажи? А я слишком стара для тебя?
— Ну почему ты меня не слушаешь? Я же говорю, ничего подобного…
Но было уже поздно.
— Да пошел ты, Алан, знаешь куда? — услышал он, и дверь за ней с грохотом захлопнулась.
Бэнкс выскочил на улицу. Энни уже заводила мотор. Он понимал, что ее надо остановить, задержать, ведь она пьяна, но не знал, как это сделать: уже поздно пытаться стащить ее с водительского сиденья или встать перед машиной. В таком состоянии ей ничего не стоит наехать на него… И вот он стоял, и слушал, как скрежещут шестерни в коробке скоростей, и наблюдал, как струи мелкого гравия брызнули из-под задних колес, когда машина на бешеной скорости рванула с места.