Подруга Ника
Шрифт:
Несколько минут спустя Бадди вернулся назад. Ник отвернулся от окна и сердито посмотрел на собаку.
— Что ты наделал? Мне нужна Билли, а не ее одежда.
Он взял из пасти Бадди прозрачную рубашку с магазинной этикеткой. Вертя в руках нежнейшую материю. Ник вспоминал смущенное, почти детское выражение глаз Билли, когда она прикладывала к себе тонкую ткань. Это выражение постепенно менялось, переходя в напряженный, отважный, неистовый взгляд, отражающий его собственные желания.
Рубашка была такой же приятной на ощупь, как шелковистые волосы Билли, как ее мягкая
Скомкав ночнушку, Ник бросил ее на журнальный столик и поднялся наверх. Надо покончить с этим наваждением. Избавиться от Билли, как от вредной привычки.
— Билли, — окликнул он. — Я ухожу на работу. Если хочешь позавтракать, там… — Его голос оборвался.
Перед Ником предстала тихая, опустевшая спальня. Он распахнул дверцу стенного шкафа. Вешалки были пусты. Чемодан и одежда Билли исчезли. Осталась только чертова ночнушка. Чтобы помучить его.
Ник сразу все понял, как если бы она исписала всю стену прощальным посланием. Она вернулась домой… к Шефферу… чтобы выйти замуж.
Словно пелена спала с его глаз. Он увидел ее, идущую по проходу в церкви к своему жениху. Представив, как она целует Дуга, обнимает его, Ник испытал жгучую ревность. Словно перематывая кинопленку, он видел картины ее будущего: деловые ужины, учеба, открытие собственной ветеринарной клиники и дети — маленькие лохматые ребятишки, унаследовавшие от Билли нахально вздернутые носики и огромные голубые глаза. Дети Шеффера. Сердце Ника облилось кровью.
Нет, Билли должна рожать детей от него, принадлежать ему, пока смерть не разлучит их. Наконец, устав бороться с собственными чувствами, Ник понял правду. Он любит Билли… не как сестру… больше, чем друга. Он хочет, чтобы она стала его женой.
Но этого не будет. Ведь она собирается замуж за другого… за Дуга Шеффера… какими бы ни были ее причины.
Разве Ник сможет любить ее так, как она того заслуживает? Он понимает ее еще меньше, чем свою бывшую жену. Если он проиграл в прошлый раз, то где уверенность в том, что не потерпит поражение и с Билли? А ведь она значит для него больше… гораздо больше.
— Билли? Билли Рэй?
Билли почувствовала, что кто-то трясет ее за плечо, и с трудом продрала глаза. Борясь с желанием накрыть голову подушкой, она заставила себя сесть.
— Что ты делаешь дома так рано? Когда ты вернулась? Ночью? — Голубые глаза Марты Гюнтер были полны материнской тревоги. Она плотнее запахнула бордовый халат, на котором ее растрепанные волосы напоминали серебристые полосы лунного света. — Ты заболела? — Ее прохладная ладонь коснулась щеки дочери.
— Нет, мама, — пробормотала Билли, чувствуя себя как в лихорадке. У нее болело все тело. Гудела голова. Сердце ныло, словно пронзенное стрелой. — Все в порядке.
Она протерла глаза, сгоняя остатки сна, и спустила ноги с дивана. Было
— Ты плохо выглядишь, — заметила мама, недовольно сдвинув брови.
Пораженная словами матери, Билли удивленно подняла глаза.
— Мамочка, я так рада тебя видеть.
— Ой, лапочка, а как я по тебе соскучилась! — Чмокнув дочку в лоб, Марта метнулась к кухне. — Может, сварить кофе, и мы обсудим, что случилось?
А что случилось? Билли села ровнее, ее лицо горело. Ей тут же вспомнился поцелуй Ника, сладкий вкус его губ, прикосновение его руки к ее груди. Даже сейчас, спустя несколько часов, тело откликнулось на это воспоминание, наполнившись жарким, мучительным желанием. Она как будто заново переживала настойчивое объятие Ника, разгорающуюся страсть.
— Что ты имеешь в виду? — робко спросила Билли, беспокоясь, не догадалась ли мать о ее чувствах к Нику.
— Разве ты не поссорилась со своим возлюбленным? — Марта засунула фильтр в кофеварку.
Билли моргнула. Неужели кто-то знает о ее чувствах к Нику?
— Н-наверное. — Она провела рукой по спутанным волосам. — То есть нет, не совсем. — Она покачала головой. Разве можно называть это ссорой с возлюбленным, когда у них нет никакой любви? И никогда не будет. Эта мысль была невыносима.
— А выглядело это именно так, — пробормотала мама, отмеряя нужное количество молотого кофе. — Дуг швырнул телефонную трубку и выскочил отсюда вчера, ругаясь, как…
— Дуг? — переспросила Билли, до нее наконец дошло. Она вздохнула с облегчением, но тут же на нее навалилось чувство вины.
— Что происходит? — раздался низкий мужской голос со стороны материнской спальни. Билли подскочила от неожиданности. — Что за шум, а драки нету? — повторил мужчина. — Где ты, сладенькая моя пышечка?
— М-мама? — запинаясь, воскликнула Билли, похолодев от изумления. — Мистер Джейкобсон? Гарольд Джейкобсон и моя… моя м-м-мама!
Взгляд Билли метался между двумя пожилыми людьми, одетыми в халаты и шлепанцы. От ее внимания не ускользнуло, что Гарольд Джейкобсон, ее сосед, когда-то учивший ее земледелию, надел старый папин халат. Нет, это уже слишком!
— Что за… — Она вскочила и уперлась руками в бока. — Что происходит? Почему ты в папином халате? Мама, почему этот мужчина разгуливает по твоей спальне в папином халате?
— Ой, милая… — Марта вышла из-за кухонного стола и двинулась к дочери, сконфуженно хлопая голубыми глазами. — Прости, что так неудобно получилось. — Она махнула Гарольду рукой. — Гарри, иди оденься, пока я поговорю со своей дочерью… — Надо отдать ей должное, вид у нее был смущенный.
Шмыгнув носом и откашлявшись, Гарольд Джейкобсон пробормотал:
— Доброе утро, Билли Рэй. — Он повернулся и побрел по коридору к спальне матери.
Изогнув бровь, Билли взглянула на мать. Она чувствовала себя неуверенно, как стреноженная лошадь.