Подруга особого назначения
Шрифт:
— Ты что-то путаешь, Лаптева, — заявила Таня, подошла и пощупала у Варвары лоб. Варвара ее отпихнула. — У тебя от загадочных событий, наверное…
— Не выдумывай, Тань, — велела Варвара, — ты же знаешь, я галлюцинациями не страдаю. Это Петр Борисович Лиго. Это он умер в кабинете у шефа в прошлый четверг.
— Это газета за пятницу, — начал Димка, — и в ней написано, что есть совсем другой человек. Живой. Такого не бывает.
— Не бывает, но есть, — буркнула Варвара, — и тот, в самолете, Иван Александрович, мне кажется, что-то знает и газету мне подсунул неспроста.
Было еще
Одной. Без них.
Это было совсем не правдоподобно и очень страшно.
— Подожди, — сказала Таня, — подожди, подожди. Все началось после смерти непонятно кого у вас на работе.
— Ну да, — кивнула Варвара. Чай в ее кружке остыл, стал коричневым и как будто мутным. На душе у нее тоже было коричнево и мутно. — В этом все и дело. Кто-то умер, мы даже точно не знаем кто. Димке дали по голове, меня услали в командировку, в самолете со мной очутился тип, который сбил меня машиной, в отеле у меня утащили конверт, который я должна была передать, а когда я вернулась, оказалось, что от моей квартиры ничего не осталось, — голос у нее повело вниз, но она его удержала, — и попутно выяснилось, что где-то поблизости болтается полмиллиона швейцарских франков, которые украли.
— Нас всех убьют, — будничным голосом сказала Таня, — за тыщу рублей убивают, а тут полмиллиона франков!..
— Они не имеют к нам отношения, — осторожно заметил Димка.
— Это мы знаем, что не имеют, — рассматривая холодный чай в своей кружке, проговорила Варвара, — а кто-то явно думает, что имеют. Что мы должны вернуть, что нам не принадлежит. — И она ткнула в листок с компьютерным текстом.
— Полмиллиона? — изумился Димка, — ты считаешь, написано об этом?!
— Ну конечно, об этом, — бодро ответила ему Варвара, как будто он был неразумный шалун, а она ласковая няня, — и выход у нас только один — выяснить, где на самом деле эти полмиллиона и существуют ли они вообще.
— Нет, — сказал Димка, — это очень глупо.
— Надо мне Васю к родителям отправить, — задумчиво произнесла Таня, — пока каникулы.
— Димка, тебя тоже нужно отправить к родителям, — сказала Варвара, — что-то странное творится…
— Я не мальчик Вася, — ответил Димка резко, — мне нельзя… отправить!
— Отправим, и пойдете как миленький, — вступила Таня, — «нельзя отправить»! Кто тут за вами будет смотреть?
— Я сам буду смотреть за собой и за вами, — заявил Димка и немного покраснел, — и я сам решу, когда и куда я… себя отправлю!
— Завтра на работе, — не вслушиваясь в их перепалку, начала Варвара, — я напишу записку, что мы не знаем, о чем вообще идет речь. Пожалостливее и подлиннее. Пошлю почтой… абонентский ящик 280. И попробую выяснить, кто такой был этот Петр Борисович Лиго, и почему про него пишут, что он Павел Белый, и почему он не умер, когда на самом деле он умер…
— Это должен выяснять полицейский участок! — крикнул Димка. — Это нельзя выяснять тебе!
— Опомнитесь, ковбой, — сказала Таня насмешливо, — ваш полицейский участок остался на техасщине. Здесь ничего такого нет.
— Я не ковбой, — процедил Димка сквозь зубы.
— Позвоните
— И окно, — пробормотала Варвара, и они оба на нее посмотрели, — почему все-таки было открыто окно? Кто его открыл? И почему не работал компьютер, когда шеф сказал, что посетитель работает на компьютере?
Димка и Таня все смотрели на нее. Она запустила было обе руки в волосы и отдернула их от головы, как будто обжегшись, — на голове все было странно и непривычно, до сих пор непривычно.
Из ее номера в отеле утащили конверт, который она должна была отнести на улицу Московскую, дом двадцать.
Расставшись с Иваном после немецкой пивнушки, она отправилась искать эту самую Московскую и нашла ее.
Дома с таким номером на этой улице не было. Улица кончалась на шестнадцатом доме.
Даже если бы конверт остался у нее, передавать его было бы некуда и некому.
В бюро пропусков дежурила Люба, с которой у Варвары были хорошие отношения. Вообще говоря, у Варвары сложились хорошие отношения со всеми, кроме собственного начальства, но Варваре в сложившемся положении дел ничего изменить не удавалось.
— Любаш, — пропела она подхалимским голосом, просовывая в стеклянное окошечко свою обновленную голову, — привет. Я тебя хотела попросить…
— Ух ты-ы-ы! — изумилась Люба и даже перестала прихлебывать кофе, — что это с тобой случилось?! Ты хороша просто страсть как!
Люба любила бразильские сериалы, и часто выражалась по-своему, по-бразильски.
— Как это ты так?! Где это тебя так?! Это просто ужас, как ты хороша! Ты чего? Влюби-илась? — и она погрозила Варваре пальчиком.
Несмотря на то что Варвара пришла «по делу» и «по делу» просовывала голову в стеклянное окошечко, устоять перед искренним Любиным восхищением ее новой несказанной красотой было трудно, поэтому Варвара потрогала себя за выстриженные пряди и, просунувшись еще немного — чуть дальше, и она бы просто застряла, — наскоро посвятила Любу в историю своего преображения.
Об Иване Александровиче и прочих странностях она умолчала.
Люба восхищенно слушала и время от времени восклицала:
— Как в кино, ну прям как в кино!..
— Любаш, — попросила Варвара, дорассказав до конца, — дай мне посмотреть корешки от наших пропусков за прошлую неделю, а? Мы письмо должны одному типу отправить, а я забыла, как правильно его фамилия пишется. Меня шеф убьет, если я не правильно напишу.
— Заходи, — пригласила Люба и открыла боковую дверь в свой аквариум, — только давай быстрей, а то сейчас народ валом повалит. Ну надо же, как тебе идет!.. И локончики эти! Ну просто прелесть!
Варвара наскоро улыбнулась, пристроила сумку на пол и боком села к желтому столику, на котором Люба держала кофейничек и пару чашек.
— За прошлую? — спросила Люба. — Или за две?
— Давай за прошлую, — подумав, сказала Варвара, — ты ведь полное имя записываешь?
— Ясное дело, полное. И в пропуске полное пишу. Фамилия, имя и отчество. Раньше мы только инициалы писали, а потом, когда Рахманов-то уволился и на его место этот пришел… как его… говорят, что он раньше в ФСБ работал…