Подруга особого назначения
Шрифт:
— Хорошо, — согласился Димка, — только хлеб. Он нацепил куртку, став от нее еще больше, чем на самом деле, вытащил из-под вешалки рюкзак и надел перчатки — он всегда их надевал. Таня смотрела на него с обожанием. Варвара видела это обожание в зеркале и голову могла дать на отсечение, что как только за Димкой закроется дверь, подруга моментально вспомнит, что ее любимый муж ни разу даже спичек не принес, не то что хлеба!
— Господи, — сказала Танька, и Варвара поняла, что дверь наконец-то закрылась, — и просить ни о чем не пришлось!
Варвара захохотала, и Таня остановилась, не договорив.
— Ты чего?
— Ничего. Он правда хороший парень.
— А чего ты ржешь?
— Я не ржу! — возразила Варвара. — Я тоже удивляюсь, что это мы так его упустили? Не сейчас, а тогда.
Таня ушла на кухню, где на сковородке шкворчали и вкусно пахли здоровенные отбивные, и стала смотреть вниз, на подъездный козырек, из-под которого должен был выйти Димка. Он не выходил, и она вздохнула, удивляясь себе и тому, что она ждет у окошка и боится пропустить мужчину, который ушел за хлебом…
Он все не выходил.
Неизвестно почему Таня вдруг встревожилась. Она погасила свет и опять уставилась вниз, на далекий козырек подъезда. Никто не выходил.
— Варвара! — крикнула Таня. — Он не выходит из подъезда!
— Кто не выходит? — не поняла Варвара. Она показалась на пороге кухни и первым делом включила свет.
— Погаси! Погаси сейчас же! Димка не выходит из подъезда!
— Как — не выходит? — Варвара вдруг почувствовала, что у нее взмокли ладони. В два шага она добралась до окна и прижалась носом к стеклу. — Ты все время смотришь?
— Все время. И он не выходил.
— Может, он раньше вышел, когда ты не смотрела?
— Варвара, я все время смотрю, и он не выходил! — крикнула Таня. — Точно не выходил!
Они уставились друг на друга, а потом опять вниз.
Темный двор был пуст и уныл, как все московские дворы в конце марта, — снег грязно и неряшливо таял, кое-где еще оставались сугробы, кое-где проглядывала замусоренная земля, как будто поднятая взрывами помойка, а из земли торчали убогие кустики, еще не приконченные автомобилями, — последнее воспоминание о том, что «Москва — самый зеленый город в мире».
Таня зачем-то распахнула форточку, из которой потянуло сырым и влажным ветром. Форточка стукнула о раму.
— Надо идти вниз, — быстро сказала Варвара. — Его нет. Тань, у тебя есть топор?
— Молоток есть, — так же быстро ответила Таня. — Давай в милицию позвоним, а?
— Таня!
— Мы скажем, что в нашем подъезде заложена бомба. Уж тогда точно приедут. Пусть лучше нас потом посадят за телефонное хулиганство!
— Где молоток?
— На полке в ванной. Справа.
Варвара в темноте достала молоток. Он был тяжелый, с обкатанной толстой ручкой. Варвара посмотрела на него, и ей стало страшно.
— Тань, ну что? — крикнула она.
Может, у него шнурок развязался? Может, он кошелек уронил, высыпал из него все американские и русские деньги и теперь
…Откуда слепые старушки в лифте в половине одиннадцатого вечера?!
— Нет. Никого.
— Я пошла! — громко крикнула Варвара, чтобы было не так страшно. — Ты не выходи. Если меня долго не будет, звони и говори про бомбу.
— Я с тобой.
— Нет. Стой около телефона и никуда не отходи. Я пошла.
— Ну иди!! — крикнула Таня. Ей тоже было страшно, но вчера ее не били по ребрам и по скуле, требуя каких-то неведомых миллионов!
Щелкнули замки, открылась дверь. На площадке было темно, только на этаж ниже горела лампочка, ее скудный свет не достигал Варвариных ног. Она покрепче перехватила молоток.
Лифт не работал — зря она надеялась на слепую старушку! Когда они с Таней поднимались, лифт висел на уровне третьего этажа, раззявив побитые пластиковые двери, как это она забыла!
Заглядывая через перила, Варвара стала осторожно спускаться. Дышать она старалась как можно тише. Никаких звуков не было слышно, кроме обычной подъездной жизни — за тонкими дверями гремели кастрюли, разорялись телевизоры, пищали чьи-то не уложенные до сих пор дети.
Размытый желтый свет остался вверху, и теперь нужно было дойти до следующей лампочки. Варвара облизала сухие губы. Порванная кожа царапалась и была как будто чужой.
У Димки ранена голова. Он профессор, а не спецназовец. Без очков он слепнет и становится беспомощным. Тот, кто вчера чуть было не прикончил Варвару, теперь мог напасть на него, а у нее ничего, только молоток! Молоток из Танькиной ванной!
Внизу что-то грохнуло, и Варвара замерла. Гладкая ручка поехала из потных пальцев. Подъездная темень была размыта жидким светом, выползавшим из грязных высоких окон.
Больше ничего не было слышно, и она, постояв еще немного, снова стала осторожно спускаться.
В подъезде никого не было.
Варвара открыла дверь на улицу, выбралась в сырую мартовскую тьму и, задрав голову, посмотрела вверх, зная, что в одном из черных квадратов боится Таня. Варвара помахала рукой, надеясь, что подруга поймет, что с ней все в порядке. Махать было неудобно, и Варвара не сразу сообразила, что в руке у нее зажат молоток.
Нужно возвращаться.
Но где же, черт побери, Димка?!
Или Таня все-таки его пропустила, а потом подняла панику?!
Варвара вернулась в подъезд и прикрыла за собой холодную дверь. Дверь заскрипела и опять открылась. Варвара оглянулась на нее.
Странный звук, как будто что-то упало, повторился. Варвара сильно вздрогнула и остановилась, прислушиваясь.
Снова неясное шевеление, смутный шум и вроде бы голоса.
Откуда?
Вверху — Варвара задрала голову — никого. От напряжения в ушах тонко звенело, и было непонятно, где кончается ее собственный внутренний звон и начинаются внешние звуки.