Подселенцы
Шрифт:
— Такого не может быть, — тихо сказал себе Мик. — Где-то здесь должен быть выход.
Он начал внимательно осматривать стыки плит, пытался уловить движение воздуха или хоть какую-нибудь разницу в покрытии стен, ища в них замаскированную дверь. Осветил потолок и верхние части стен, на сколько это оказалось возможно. Но не заметил ни одной подсказки. Медленно продвигаясь в своих поисках назад, он добрался до первого длинного коридора и зашел в правый тупик. Там на стене, так что ее нельзя было заметить, если не дойти до конца, была надпись красной краской. "Признайся", — прочел Мик.
— В чем,
— Кто здесь? — ответил ему испуганный девичий голос.
Мик напрягся, это был знакомый голос. Имя вертелось на языке.
— Анжелина, это ты? — вспомнил он.
— Я-я, откуда вы меня знаете?
— Я — Мик, помнишь меня, мы вчера разговаривали с твоим отцом, когда ты пришла домой.
— П-помню, вы из полиции, да? Тогда зачем вы меня сюда притащили? Что вы от меня хотите?!
— Боюсь, я такой же узник здесь, как и ты.
— Нет, — он услышал, сдавленные рыдания за стеной.
— Не бойся, мы скоро выберемся отсюда. А пока скажи мне, где ты находишься? Это похоже на узкий коридор?
— Я-я-я не знаю, я ничего не вижу!
— Пошарь на полу вокруг себя, там может лежать фонарь. Ты не двигалась с тех пор как очнулась?
— Н-нет. — Долго Мик слышал за стеной только всхлипы. — Н-нашла. Господи, что это?!
— Что, что ты видишь?!
— Они… они меня замуровали! — дальше последовали только рыдания, через которые Мику пришлось пробиваться.
— Опиши….слышишь меня?…опиши это помещение.
— Нечего описывать! — сквозь плач, проговорила Анжелина. — Очень маленькая пустая комната. Я не хочу это видеть, я хочу домой!
— Анжелина?!
— Папа? Папа, вытащи меня отсюда!
— Ты в порядке, детка? Не ранена?
— Нет…
— Рик, ты нашел фонарь? — прокричал Мик. Голос истоковца звучал глуше, и он предположил, что тот находится с другой стороны от маленькой комнаты Анжелины и, возможно, всего лишь через стену от длинной части коридора. — Опиши, где находишься!
— Узкий коридор, — начал Рик, его стало лучше слышно, когда полицейский обошел угол, — загибающийся с одной стороны. Здесь, откуда я могу вас слышать, совсем как щель, приходится идти боком. Другая часть пошире. Никакого освещения, ничего. Что это, по-твоему?
— Я думаю, мы в лабиринте, — предположил Мик.
— Под твоим домом? Но он же завален, ты сам говорил.
— Может, не весь и есть другой вход. Каменные плиты, которыми тут все облицовано, точно такие же, как в том помещении, что мы нашли с Адель. Ты нашел какую-нибудь надпись, где-нибудь на стенах?
— Да, написано "признайся". У тебя тоже?
— Именно.
— Тогда понятно. В этот же чертов лабиринт приходят, чтобы найти свою душу, верно? — закричал Рик в потолок. — Ты хочешь, чтобы мы признались, да?! Покаялись в своих грехах?!
— В лабиринте? Мы что, в этом поганом лабиринте? — раздался голос с другой стороны от Мика.
— Эльсон? — узнал тот.
— Кто там? — спросил Рик.
— Это Эльсон, — пояснил для него полицейский. — И один из немногих оставшихся от старого состава клана волков. Эй, Эльсон, у тебя тоже есть надпись "признайся"?
— Есть, но мне, черт бы вас всех побрал, не в чем признаваться!
— Ты
— Нет, — помедлив, ответила девушка.
— А может здесь еще кто-нибудь есть, покричите в разных частях своих коридоров, — предложил полицейский. — Эй, здесь есть еще кто-нибудь? — В коленчатом ответвлении, он услышал лишь крики Эльсона, но добравшись до тупика, возле которого очнулся, смог разобрать женский плач.
— Да, да! Я Регина Олкиндер! — ответила женщина с надеждой. Я в маленькой комнате, и, о Боже, из нее нет никакого выхода!
— Регина?! — С другой стороны подошел Рик. — Добро пожаловать в нашу теплую компанию. Также к нам присоединился Терренс, слышите ругань? Это он. И похоже, есть еще кто-то, но далеко, не получается разобрать, что он кричит.
— Это Бенедикт, да? — спросила Регина с ужасом. — Это он нас сюда притащил?
— Ты его видела?
— Нет, я… не помню, как все произошло. Но кто же еще? Мы ведь в лабиринте оборотней, только он знал, где вход в него! Он чего-то хочет он нас!
— Он хочет, чтобы мы в чем-то признались.
— Не притворяйся Рик! Ты знаешь, в чем твоя вина! — злобно выкрикнула Регина. — Признай правду или, господи, мы все умрем здесь!
— Черт возьми, ладно! — прорычал истоковец. — Признаю, в том, что произошло тринадцать лет назад, есть и моя вина! Но причем здесь Анжелина? Зачем ты сюда ее притащил, сукин ты сын?! — крикнул он, но стены промолчали.
— Мы все виноваты, — сказал Мик, — поэтому, наверное, и находимся в коридорах лабиринта с этими побудительными надписями. А девушки замурованы в комнатах. Возможно, он отпустит их, или мы сможем добраться до них…
— Думаешь, он слышит нас?
— Наверняка, иначе, какой ему смысл в нашем нахождении здесь?
— Хорошо, тогда я сделаю это, — ели сдерживая гнев, сказал Рик, — и посмотрим, как он отреагирует.
— Осторожнее, мало ли, что скрыто за этими плитами, — предупредил полицейский. — Может, после твоих признаний, он сразу решит избавиться от тебя. Ты сейчас возле своей надписи?
— Да.
— Не теряй бдительности.
— Ладно. С чего начать? В Истоке много лет занимались различными исследованиями, связанными с Болезнью, пытались найти лекарство — средство, способное уничтожать патогенные организмы, вызывающие ее. Но вместо этого получили вирус, способный убивать самих зараженных. Причем быстро, за считанные минуты. Тогда, тринадцать лет назад, в наше отделение прислали запись эксперимента с живыми людьми. Это было чудовищное зрелище. Десять человек завели в камеру, но только одному из них сделали инъекцию. И только он через десять минут погиб непосредственно от действия вируса. Остальных он убил сам, в овладевшем им безумии. Девять человек, крепких, здоровых, не могли ничего противопоставить одному. Люди с трансоферамией и так сильны, и жестоки, но то, что мы увидели, просто не поддается описанию. Вместе с записью, нам прислали образец — одну ампулу. Так что, Бенедикт, если ты слышишь, то, что случилось тринадцать лет назад на самом деле наша вина. Но все, кто умер за последний месяц — на твоей совести! Среди них не было никого, причастного к гибели твоей семьи, слышишь меня?!