Подселенцы
Шрифт:
В окнах первого этажа свет не горел, так что Коннор расслабился, спокойно открыл дверь в подъезд, тихонько пожелал удавиться мигнувшей и тут же погасшей лампочке, свисающей с потолка. Но открывая дверь в квартиру, он почуял неладное — пахло свежей сдобой.
Везде в квартире было по-прежнему темно, когда он вошел. Только в гостиной горел старомодный зеленый торшер возле дивана, на котором сидела хозяйка с книгой в руках. На столике перед нею стояли две чашки из тонкого фарфора и укрытый для сохранности тепла пирог. Старушка просияла, когда Коннор
К его радости вести светскую беседу мужчине не пришлось. Его ждали, наверное, только из вежливости, так что собственным ртом ему пришлось пользоваться только с одной целью. Притащив в гостиную быстро вскипевший чайник, Коннор расправился с половиной пирога в считанные минуты и с удивлением обнаружил, что морально он восстановился на сто процентов и готов к новым подвигам, даже к неспешной беседе ни о чем. Но старушка пожелала ему спокойной ночи и сбежала к себе. Коннор только сыто вздохнул.
Войдя в выделенную ему комнату, он запер дверь на задвижку, положил на тумбочку мобильник и ключи и сел на старый, но все еще удобный матрас на кровати, собираясь расшнуровать ботинки. Да, здесь ему определенно больше нравилось, чем в гостинице. Кроме прочего, тут не было детей, которых Тина-Камилла не хотела, а теперь уже, наверное, и не сможет иметь.
В ночной тишине внезапный звонок показался оглушительным. Коннор поспешно потянулся за телефоном — звонили на тот номер, который он раздавал здесь налево и направо.
— Алло, кто это? — Коннор напрягся, в трубке некоторое время стояла тишина.
— Я знаю, что произошло с вашей женой, — зловещим хриплым голосом проговорили наконец на той стороне.
— То есть с моей невестой?
— Да не важно. Женой-невестой-с вашей женщиной. Той, которая исчезла из гостиницы Подорожник. Я знаю, как это произошло. Вам интересно это или нет?
— Конечно, интересно, говорите! — Коннор все пытался вспомнить этот голос и не мог. В голове как на карусели проносились образы людей, с которыми он успел переговорить.
— Встретимся через двадцать минут в лесном тупике, знаете, где это?
Зарисовав на бумажке маршрут, Коннор вскочил с кровати и вышел в коридор. Из комнаты старушки не доносилось ни звука, свет из-под закрытой двери не пробивался, значит, она уже легла. Он потихоньку, стремясь не потревожить ее, спустился вниз.
Чтобы добраться до шоссе, потребовалось минут пятнадцать, а вот куда идти дальше было абсолютно непонятно. Среди подлеска луч фонарика высвечивал множество кандидатов на ту самую тропку, о которой говорил незнакомец. Коннор бродил вдоль шоссе еще добрых десять минут, пока не спохватился, что время на поиски давно вышло, и не поперся вперед просто наудачу. К домам он вышел совершенно случайно, в конце проломившись прямиком через кусты.
Очевидно, это было то самое место — несколько заброшенных одноэтажных домов, полуразрушенные сараи и много-много мусора, наваленного вокруг. Коннор обошел строения одно за другим, гремя и хрустя
— Пришел-таки, — донеслось откуда-то сверху.
Коннор поднял голову, а затем и фонарик. На крыше самого целого сарая, свесив ноги с краю, сидел мужчина. Выглядел он как человек, нашедший свою одежду среди мусора прямо здесь.
— Что сразу голос не подали? — спросил Коннор.
— Докуривал.
Человек отбросил в сторону окурок и, легко спрыгнув на землю, подошел ближе. Куревом от него разило как от пепельницы. Ростом он был ниже среднего, объемная протертая во многих местах куртка смотрелась слишком большой для него. Болезненное лицо, колючий взгляд из-под намертво сведенных вместе бровей производили неприятное впечатление.
— Так что скажешь? — спросил мужчина.
— Предполагалось, что это вы мне что-то расскажете, — напомнил Коннор, правда, уже решив про себя, что зря он сюда пришел.
— Имею в виду, что ты мне за это предложишь?
— Упаковку нормальных сигарет?
— Ха, не слишком сильно ты жену-то свою любил, точно? — осклабился мужчина, продолжая супить брови.
— Сначала, скажи, что тебе известно, а там договоримся.
— Да мне-то все известно, — мужчина смачно почесал шею. — И кто ее убил, и за что.
При этих словах Коннор почувствовал досаду, хотя должен был, наверное, ощутить что-то посильнее. Похоже, он и впрямь не слишком сильно любил Тину. Однако кроме нее у него никого больше не было, так что он чувствовал необходимость искать ее. Коннор задумался, с какого момента, он может считать себя снова одиноким? Вот прямо с этого, когда он впервые услышал, что она не просто пропала, а мертва? Или уже с того, когда она должна была позвонить и не позвонила? А может, он не одинок, пока не узнает все доподлинно? Пока не найдет ее тело и не похоронит как полагается? Последний вариант ему понравился больше, за год он привык быть не один, это ощущение ему как-то больше подходило, чем полное одиночество, хотя и не было там, пожалуй, никакой любви.
— Ладно, подбрось хотя бы пару тыщ, — встревоженный его молчанием, поспешно предложил мужчина. — Когда все получится, добавишь еще.
— Получится что?
— Ну ты что, не хочешь, чтобы его посадили за это?
— Кого?
— Ну! — мужчина требовательно протянул руку. Коннор, подумав, вложил в нее все-таки несколько бумажек. Деньги тут же исчезли в безразмерной куртке.
Мужчина тут же повернулся и куда-то пошел, а Коннор уже решил догнать его и дать по морде, но тот наклонился, вытащил что-то из мусора и вернулся обратно.