Подсказки пифии
Шрифт:
Заперев умершего наркомана в морозильную камеру и вымывшись, Иво направился в комнату для персонала выпить чашечку кофе. До конца рабочего дня оставалась пара часов, а срочных дел у Иво не было. Отчет для Жанетт Чильберг – о двух сгоревших женщинах – был написан и отправлен.
Иво взял свою кружку, наполнил ее обжигающим кофе и сел поближе к окну. Рассеянно полистал одну из газет, всегда лежавших на столе. Сначала он читал только заголовки, а когда дошел до последней страницы с телепрограммой, вернулся к страничке с новостями культуры. Статья о возросшей враждебности по отношению к иностранцам не сказала
На следующем развороте был двухполосный репортаж о жителях Русенгорда, которые хотели купить свои квартиры и образовать жилищный кооператив. Они сочли, что наймодатель не в состоянии обеспечить ремонт и арендная плата сильно завышена. Когда Иво рассматривал фотографии жителей, у него зазвонил телефон. Не отводя глаз от мутного изображения, он услышал голос Жанетт Чильберг:
– Привет. Как там у тебя?
– Все спокойно, – еле выдавил он.
– Я стою возле дома Ханны Эстлунд в Фагерстранде, и мне нужна твоя помощь. Криминалисты заедут за тобой, они будут у тебя с минуты на минуту.
Иво Андрич понимал, что она говорит, но его парализовала фотография в газете. Несколько человек, иные как будто шведы, а некоторые – явно иммигранты.
– Алло! Ты меня слушаешь?
Фотография была мутной, но Иво был уверен, что не ошибся.
– Да? – отозвался он, чувствуя, как все внутри переворачивается вверх дном.
Фагерстранд
На кухонном столе Ханны Эстлунд лежали четыре поляроидных снимка. Шагнув к столу, Жанетт взяла в руки один из них. Хуртиг заглядывал ей через плечо.
– Грюневальд, – заметил он.
Жанетт кивнула и посмотрела на фотографию, на искаженное смертельным страхом лицо Фредрики Грюневальд. Кровь стекала по белой блузе, в горло глубоко врезалась рояльная струна.
– Снято за несколько секунд до смерти, – констатировала Жанетт.
– Значит, одна из этих больных фотографировала, а вторая душила бродяжку? Так следует понимать?
– Да, думаю, так.
Хуртиг шагнул вперед и, потянувшись, взял другую фотографию.
– Директор Сильверберг, – сказал он, положил карточку на стол и взял еще одну.
– Дай-ка угадаю, – сказала Жанетт. – Регина Седер. Застрелена в шею.
– Велика вероятность, что так и есть.
Взяв последнюю поляроидную карточку, Жанетт протянула ее Хуртигу:
– Посмотри вот на это.
Хуртиг несколько секунд рассматривал снимок, потом сказал:
– Карл Лундстрём. Значит, они и его прикончили? – неуверенно продолжил он. – Значит, Лундстрём умер не от почечной недостаточности, как решил врач? Не из-за того, что ему долго кололи слишком большие дозы морфина?
– Его смерть так и выглядела, но они же подготовили раствор для его капельницы. Особо тщательно при вскрытии не смотрели, потому что смерть выглядела естественной, но мысль, что дело нечисто, мне в голову пришла уже тогда.
Жанетт отложила фотографию и присмотрелась, в каком
Была там какая-то заноза, но Жанетт никак не могла понять, какая именно. Ее мысли прервал шум въезжавшей во двор машины.
Жанетт выглянула в окно кухни. Увидев, кто приехал, она вышла на крыльцо, навстречу Андричу с криминалистами. На улице Жанетт сняла маску и глубоко вдохнула свежий воздух. Что бы ни находилось там, в доме, пусть сначала туда войдут специалисты.
Открылась дверца, и из машины вылез Иво. Он огляделся, снял бейсболку и почесал голову. Заметив Жанетт, он расплылся в улыбке.
– Значит… – Он прищурился. – Что у нас сегодня?
– Мы пока знаем только, что в доме что-то есть и это что-то пахнет.
– В смысле пахнет умершим? – уточнил Иво. Его улыбка начала увядать.
– Как-то так, да.
– Вы с Хуртигом можете побыть здесь, на улице. – Иво сделал знак криминалистам. – Мы войдем, проверим.
Хуртиг снова уселся на ступеньках крыльца. Жанетт достала телефон из кармана куртки:
– Пойду в машину, позвоню Олунду. Я отправила их со Шварцем проверить Дюрера.
Хуртиг кивнул:
– Я позову, если тут что-нибудь найдется.
Жанетт спустилась к машине по гравийной дорожке. Когда Олунд ответил, она уже садилась на переднее сиденье.
– Привет, шеф, как там у вас?
– Пока не особо, но мы нашли фотографии, которые связывают Ханну Эстлунд с убийствами. Не исключено, что и Йессику Фриберг тоже. Скоро услышим, что скажет Иво. – У Жанетт заболели плечи. Она потянулась, чтобы расправить спину, и продолжила: – А у вас как? Есть что-нибудь интересное об адвокате Дюрере?
Олунд вздохнул:
– Датчане не рвутся помогать, к тому же история Дюрера уходит далеко в прошлое. Но мы старались изо всех сил.
– Ладно. Рассказывай.
– В пятнадцать лет Дюрер попал в Данию вместе с “Белыми автобусами” [6] . До этого он был в трудовом лагере в Дахау.
Вторая мировая? – подумала Жанетт. Иными словами – концлагерь. Она быстро посчитала возраст Дюрера.
– Значит, ему семьдесят восемь? И он не датчанин?
– Ну как, сколько-то датчан в Дахау было, в том числе родители Дюрера, но они не выжили в лагере.
6
“Белые автобусы” – спасательная операция шведского Красного Креста, проводившаяся в последние месяцы Второй мировой войны с согласия властей нацистской Германии.
Дахау, подумала Жанетт.
– Ты успел проверить имена заключенных?
– Да, но только по “Википедии”. – Олунд смущенно усмехнулся. – Там вроде было не так много евреев, скорее уклонисты и уголовники. И цыгане. Немецкие врачи проводили дикие эксперименты над заключенными. Не уверен, что ты захочешь о них услышать.
– Да уж, будь добр, избавь меня от этого. Что потом происходило с Дюрером?
– Согласно датской налоговой службе, он через равные промежутки времени декларировал доходы от разведения свиней, но дела как будто шли не особенно хорошо. В иные годы у него вообще не бывало доходов. Ферму в Струэре в Ютландии продали лет десять назад.