Подставная фигура
Шрифт:
Максу показалось, что в глазах клерка пляшет неказенный интерес. Еще бы! К непризнавшимся русским шпионам прибыл сын с российским паспортом! На судебном процессе двадцать восемь лет назад этот факт мог стать решающей уликой. Сейчас он не имел никакого практического значения.
У низкой дубовой двери рослый охранник отобрал пропуск, с удивлением осмотрел букет и внимательно рассмотрел каждую розу в отдельности, а самого Макса обследовал портативным металлоискателем.
– Что у вас здесь, сэр? – Вытянутая рамка остановилась на уровне нагрудного кармана. Макс вынул фляжку, хотел отвернуть колпачок.
– Виски.
– Мы не можем запретить вам пить виски, сэр. Проходите, пожалуйста.
В большой комнате Макс оказался один. Она была перегорожена от пола до потолка толстым синеватым стеклом. По обе стороны прозрачной преграды стояли столы и стулья, на столах лежала допотопного вида черные телефонные трубки. Ярко светили бестеневые ртутные лампы. Окон не было, толстые стены глушили все звуки, стояла абсолютная тишина.
Макс сел за стол ближе к середине комнаты и стал ждать. В противоположной стене имелась одна дверь, именно оттуда должен был появиться отец. Больше неоткуда. Сердце лихорадочно колотилось, по спине поползла капелька пота. И ладони вспотели, по детдомовской привычке Макс вытер их о брюки.
Дверь открылась, вошел какой-то человек, Макс подумал, что это сопровождающий отца охранник, но почему-то не в униформе, а в свободного покроя штанах, джинсовой рубахе и легких туфлях. Следом должен был появиться старый, раздавленный двадцативосьмилетним заточением узник, но дверь закрылась.
Вошедший был довольно высок, подтянут, с гибкой спортивной фигурой. Худощавое, с резкими чертами лицо, высокий, с залысинами лоб, волевой подбородок... Человек почему-то остановился у самой двери как вкопанный, Макс обратил внимание на неестественность позы и определил, что незнакомец пребывает в крайнем напряжении...
Ожидающий взгляд Макса и ищущий взгляд вошедшего скрестились. Как загипнотизированный, Макс медленно поднялся со стула, распрямляясь во весь рост. Взгляд незнакомца обжигал, в нем были боль и страх, недоверие и настороженность, надежда и узнавание... Макс вдруг понял, что никакой это не незнакомец и не охранник, а человек с фотографии – его отец! Он не сильно и изменился: немного поседел, поубавилось волос, выпуклый лоб избороздили морщины, но общий облик не изменился, Макс помнил его именно таким, когда тот играл в теннис, гулял с ним вдоль реки, спасал в момент ареста... В сознании словно молния блеснула: вдруг Макс осознал, что подсознательно сличает отца не со статичным снимком, а с реальным живым человеком, который бегал с ракеткой по теннисному корту, водил его за руку по набережной Темзы, прятал, накрывая одеялом, за задним сиденьем потрепанного серого «Остина»... Он вспомнил детство!
Очевидно, сильнейший раздражитель прорвал блокаду сознания, и детский подуровень всплыл из черного мрака, занимая место в памяти Макса Карданова.
– Папа! Папа! – кричал маленький мальчик в неприметной одежде, который только что пробежал разделившую их навсегда проклятую сводчатую арку проходного двора. – Почему ты не побежал со мной? Там же был дядя Леша, он бы увез нас вместе! И маму бы забрал тоже! Дядя Леша сильный, он нас любит!
Крик не проникал через бронированное стекло, и подбежавший с той стороны человек тоже беззвучно раскрывал рот и отчаянно жестикулировал, подсказывая, что надо делать. Надо было взять тяжелую эбонитовую трубку. И Макс сделал это.
– Я только сейчас вспомнил все, – сказал Макс. – Последние часы, до мельчайших подробностей... Как ты мне предложил эту игру, как плакала мама, как я выскочил из машины и бежал со всех ног... Помнишь эту арку? Ты сказал: «Она узкая, машина не пройдет, а ты маленький, ты пробежишь...» Помнишь? Я думал, все дело в том, чтобы пробежать сквозь нее на другую улицу, но не мог понять: почему ты не побежал вместе со мной?
Он говорил горячечно и быстро, словно в бреду.
– Я не хотел убегать один, я хотел остаться с тобой, но боялся тебя огорчить и сделал все, что ты мне велел... Я поверил тебе и надеялся, что мы скоро встретимся, ну вот и дождался... За это время мне дважды стирали память... Про детство, сказали, я никогда не вспомню... А вот увидел тебя – и вспомнил...
Он почувствовал, что трубка мешает чему-то, и обнаружил, что пьет виски прямо из горлышка, не ощущая ни вкуса, ни крепости. Только страшное напряжение в груди постепенно ослабевало. Приступ горячки прошел, он взял себя в руки и вытер платком мокрое лицо.
– Я думал, мы выпьем вместе, – как бы оправдываясь, сказал Макс. – Не знал, что тут будет перегородка... И цветы купил, как дурак...
– А я думал...
Человек из прошлого сгреб ладонью лицо, смял, стирая проявления ненужных эмоций.
– ...Я думал, что это провокация, только не знал – чья. Ведь прошло столько лет... Как ты попал сюда?
Макс жадно рассматривал отца, который вовсе не напоминал несчастного старика-арестанта. Моложавый мужчина, на вид не больше пятидесяти, гладкая кожа, крепкая шея, округлые плечи, ясные, очень внимательные глаза, из которых исчезли недоверие и настороженность... Даже загар на лице! В голове крутились слова таксиста Бронека:
«...в Уормвуде он если и не поправился, то, во всяком случае, не сильно похудел...»
– Алексей Иванович... Он рассказал все и фотографию дал... А где ты загорел?
– Какую фотографию? Где мы втроем у дворца? Помню, – отец кивнул. – А загорел... Тут это просто. Солярий, кварц, сауна, бассейн, тренажерный зал. Можно гулять во дворе... Библиотека, свежие газеты каждое утро...
– А где мама?
– Здесь же, в другом блоке. Мы можем встречаться хоть каждый день. Ее донимает давление, сейчас она в лазарете.
Врачи не разрешили свидания: нервные нагрузки ей ни к чему.
Судя по спокойствию отца, речь шла об обыденных болячках, не вызывающих особого беспокойства. Макс поверил, что с матерью все в порядке. Может быть, потому, что в детских воспоминаниях она занимала немного места.
– Чем ты занимаешься? – спросил отец. Он уже взял себя в руки и казался совершенно спокойным. – Они обещали позаботиться о тебе...
Макс кивнул.
– Так и было. Хороший детский дом, образование, практичная специальность. Я – радиоэлектронщик, сейчас работаю в компьютерной фирме.