Подступы к «Неприступному»
Шрифт:
По дороге в лагерь Бурсов с Огинским тоже обмениваются впечатлениями от встречи с доктором Штрейтом.
— В том, что доктор остался доволен вами, у меня нет никаких сомнений, — замечает подполковник. — Вы действительно сообщили ему что-нибудь новое? Я ведь практик и не очень силен в теории.
— Все, что я сообщил ему, — результат моих экспериментов, опубликованный в нашей открытой печати перед самой войной. Но, видимо. Штрейт не читал журнал, в котором была напечатана моя статья.
— Будем, значит, считать, что
— Я вижу дальнейшую нашу задачу лишь в том, чтобы выиграть время. Тянуть с этим экспериментом до тех пор, пока не придумаем достаточно надежный способ побега. Хотя, откровенно говоря, — тяжело вздыхает Огинский, — даже не представляю себе, каким образом удастся нам вырваться отсюда.
— Я этого тоже пока не знаю, — признается Бурсов. — Для этого надо получше разобраться в обстановке. В этом нам помогут майор Нефедов и лейтенант Азаров. А сейчас тревожит меня другое — Сердюк. Этот мерзавец может сообщить им, что эксперимент с обстрелом минного поля нам не удался.
— А вы думаете, что он мерзавец? — спрашивает сопровождающий их Азаров.
— Ну, может быть, и не мерзавец в буквальном смысле, но явный трус. А трус и предатель в данной ситуации почти одно и то же.
— А я все-таки думаю, что он…
— Не будем благодушествовать, Евгений Александрович! — раздраженно перебил Огинского Бурсов. — Давайте лучше исходить из худшего.
— Ну хорошо. Может быть, вы и правы, — соглашается Огинский. — Но и в этом случае я не вижу ничего угрожающего нам. Да, мы проделали в нашей армии один эксперимент — обстреляли минное поле огнем дивизионной артиллерии. Но это пока не увенчалось успехом, и мы задумали серию новых экспериментов, которые не успели осуществить.
— А какие же новые эксперименты можно им предложить? Завтра они, конечно, потребуют начать их.
— Начнем снова с обстрела. Но на этот раз будем экспериментировать не столько с противотанковыми, сколько с минометными и артиллерийскими снарядами. Будем делать вид, что ищем такой состав бризантного взрывчатого вещества в снарядах, который будет в состоянии вызвать детонацию минных полей.
В минных мастерских
После обеда лейтенант Азаров привел Бурсова и Огинского в мастерские по производству самодельных мин, рекомендованных наставлениями немецкой армии. Мастерские находятся за пределами лагеря, и Азаров повел их через центральные ворота.
— И много делаете вы этих мин? — спросил Бурсов у лейтенанта, когда они оказались достаточно далеко от эсэсовской охраны.
— Теперь много. И потому догадываемся, что немецкая армия все чаще переходит к обороне. Фабричных мин ей явно не хватает.
— А самодельные мины каких же типов?
— Так называемые
— Помогаете, значит, калечить своего же брата?
— Но ведь и вы собираетесь…
— Да, мы собираемся! — резко перебивает его подполковник. — Но только еще собираемся, а у вас уже целое производство.
Азаров угрюмо молчит, потом замечает чуть слышно:
— Если только Фогт узнает, какое это на самом деле производство…
— Ну ладно, — снова перебивает его Бурсов. — Об этом-то как раз и не следует болтать, какие бы обидные слова ни пришлось услышать.
— Слушаюсь, товарищ подполковник! — сразу повеселев, бодро восклицает Азаров.
Некоторое время они идут молча, внимательно всматриваясь в окружающую местность.
— Вот веду я вас за пределами лагеря без всякой охраны, — нарушает молчание Азаров, — и вы, наверно, думаете: «И чего эти трусы не разбегаются? Вроде никаких препятствий вокруг». Но ведь тут сплошь все минировано, и не нами, а немецкими саперами. К тому же смотрите, какая тут равнина — все как на ладони. Далеко не убежишь даже ночью — прожекторами все тут просвечивается но хуже, чем днем.
— А пробовал кто-нибудь?
— Нет, не пробовали.
— Не нашлось разве смелых людей?
— Найти-то нашлись, да эсэсовцы их опередили. Выведали каким-то образом о готовящемся побеге и вывели сразу половину лагеря за проволоку, не разбираясь, собирался кто-нибудь из них бежать или и не думал даже. Выстроили их перед минными полями, а сзади автоматчиков поставили. Всех остальных подогнали к проволоке с другой стороны и приказали смотреть. Капитан Фогт, а вернее, гауптштурмфюрер Фогт специальную речь произнес:
«Мне стало известно, что вы… нет, не все, а только пять человек, хотели совершайт побегство. Я вас не виню за это. Каждый патриот своя родина всегда должен думайт о побегстве из плена. Но думайт надо корошо. А не… как это у вас говорится?… не с кандачка. Правильно я говорю? Так вот, чтобы потом быть умнее и не делайт больше глупства, вы все сейчас совершайт бегство через этот минный поле. Кто не побежит, тот получайт пуля в свой спина».
Потом Фогт повернулся к автоматчикам и скомандовал: «Ахтунг!» А пленным добавил: «Вам будет это короший наука. Но если кто-нибудь из вас будет такой счастливчик, который перебежит через весь минный поле, клянусь словом официра, он будет получайт свобода. Вы все знайт случай с лейтенант Азаров. Я должен был его повесить за разбитый морда мой фельдфебель. Но он перебежал минный поле и не подорвался. Вы все знайт, какой почесть он теперь имейт. Я обещайт всем, кто перебежит на тот сторона, жизнь и свобода».