Подумай дважды
Шрифт:
Егор выключил сигнализацию, сел за руль и просидел так некоторое время, надеясь, что Серафима все же появится. Потом завел мотор и отправился в гостиницу — укладывать вещи. Еще утром он собирался пообещать Симе рай на Земле, а сейчас не чувствовал уверенности в завтрашнем дне. Это уже случалось с ним в молодости, и теперь Егор опасался повторения. Он должен что-то решить — окончательно и бесповоротно.
— Мамочка!
Едва Серафима захлопнула входную
— Что ты делаешь в прихожей?
Сима присела рядом с дочерью и заправила выбившиеся из косичек прядки.
— Я смотрела в окно. Ждала, когда ты придешь. Или папа.
Симе снова захотелось плакать, но она сдержалась.
Из кухни выглянула Таисия Михайловна и сообщила:
— Ужин — через пятнадцать минут.
Сима кивнула и, подняв Юлю на руки, вошла в комнату, села вместе с ней на диван, прижала к себе аккуратную головку и вздохнула. Ее девочка прежде никогда не торчала у окна. Если бы не Таисия Михайловна, Юля все дни проводила бы у телевизора или играла с любимой куклой.
— Как прошел день, котенок?
— Наверное, хорошо.
— Почему же «наверное»?
Юля пожала узенькими плечиками.
— Мамочка, почему папа с нами больше не живет?
Пытливые серые глаза уставились ей в лицо.
Что же, этого вопроса следовало ожидать. Удивительно, что Юленька задала его спустя несколько дней после того, как Кеша переселился в дом своих родителей. Он не хотел. Сима настояла. Старшие Грибовы пол года назад, после смерти старшего сына, переселились в Тель-Авив, и дом пустовал.
В распорядке дня Юли это мало что изменило. Иннокентий звонил и разговаривал с дочерью, вчера водил ее в кукольный театр. Несмотря на это смышленая девочка не могла не заметить, что исчезли многие из его вещей, и вечером он вообще отсутствует.
Сима так и не придумала, что скажет ребенку. Приходилось импровизировать. Как же это трудно!
— Мы с твоим папой поссорились, и теперь живем отдельно.
— Со мной он тоже поссорился?
— Нет, котенок. Папа любит свою дочурку.
— Тебя он тоже любит.
— Не знаю, милая. У взрослых все по-другому.
— Вы можете помириться.
— Вряд ли. Это слишком серьезная ссора.
— Мы больше не пойдем гулять все вместе?
— Ты с папой — обязательно. Возможно, когда-нибудь и я с вами. Не могу обещать, котенок.
Дочь прижалась к ее груди и обхватила ручками за шею. Они молчали некоторое время, но потом Юленька встрепенулась.
— Приходил незнакомый дядя.
Сердце Симы замерло, но она заставила себя говорить спокойно.
— И что он сказал?
— «Извините, что побеспокоил».
— И все?
— А перед этим, что его зовут Егор. Я не запомнила
— Я не поменяла фамилию, когда выходила замуж.
— Почему?
Детские вопросы. Как сложно на них отвечать.
Сима задумалась, пытаясь придумать что-то подходящее для ушей ребенка.
Она никогда не размышляла над этим прежде. Лишь теперь поняла, что, если бы на месте Грибова в то время оказался Бритт, она не задумываясь ни на минуту, взяла бы его фамилию. Сима не любила будущего мужа, но не могла признаться в этом дочери.
— Мне показалось, что «Серафима Симакова» звучит красивее, чем Грибова.
— Я тоже смогу выбирать?
— Когда вырастешь, конечно.
— Мне это нравится. Скорее бы стать взрослой.
Сима улыбнулась и поцеловала дочь в мягкую, как бархат, щечку.
— Не торопись. Еще все успеешь. — В комнату заглянула Таисия Михайловна и сообщила: — Ужин на столе.
— Хочу мороженое на десерт, — сообщила Юля.
— Договорились.
Егор. Зачем он приходил? Неужели, что-то решил? Тогда бы он дождался, чтобы сообщить лично. Может, торопился?
Так хотелось позвонить, услышать его голос. Нельзя. Нужно набраться терпения и ждать.
Она не станет навязываться ему ни при каких условиях. Сейчас лучше сосредоточиться на разводе.
Глава 16
Он открыл дверь своим ключом, вошел в комнату и ужаснулся. Женщина лежала на кровати, с отекшими лодыжками, словно бегемот. Она приподнялась на звук его шагов, и на одутловатом, некогда красивом, а сейчас почти устрашающем лице появилось подобие улыбки.
— Ты пришел! — Она перевалилась на бок и тяжело опустила ноги на пол. — Я столько раз тебе звонила. Почему не отвечал?
— Ты забыла? Я занятой человек. У меня много дел. Семья требует моего внимания.
— Я тоже нуждаюсь в твоем внимании. — Она заправила за уши спутанные длинные пряди. — Иди сюда, мне теперь тяжело двигаться.
Он подошел, встал перед ней и удивился, насколько сильно она изменилась за те несколько дней, что они не виделись.
— Ты давно ходила к врачу? У тебя нездоровый вид.
— Что толку от них? К тому же, мне трудно спускаться по лестнице с пятого этажа. А лифт два дня, как ремонтируют. Домработница появится только завтра. А ты не слишком любезен. Тебе не нравятся беременные женщины? Там, — она ткнула пальцем в свой живот, — между прочим, твой ребенок. Мог бы проявить уважение.
Уважение! Он сжал губы, чтобы резкие слова не вырвались наружу. Еще не время.
— Я же пришел. Чего ты хочешь?