Подумай дважды
Шрифт:
— Делайте, что хотите, а я собираюсь спать.
Глава 31
Сима, Марьяна и Кеша завтракали в кухне в восемь утра. Грибов наминал яичницу, а женщины довольствовались свежесваренным кофе. Серафима так и не смогла уснуть, поэтому доза стимулирующего напитка казалась жизненно необходимой.
Таисия Михайловна все еще находилась под действием снотворных и спала в своей комнате. В гостиной почивал Симаков. Его храп разносился по всей квартире, и смешливые девочки хихикали, пробегая мимо
Серафима понимала, что женщина чувствует себя неуютно в гостях и желает быть хоть чем-то полезной. Она пыталась убедить Марьяну, что их пребывание здесь никому не в тягость. Наоборот, Юля радовалась новым подружкам. Та кивала головой, но продолжала суетиться. Тогда Сима спросила прямо, что ее беспокоит больше всего?
Смущенно теребя в руках белую льняную салфетку, Марьяна призналась, что ужасно боится — и не только насилия со стороны Крамаря, но и того, что Аркадий отберет у нее детей. После окончания института она не трудилась ни единого дня, а это значит, не может материально обеспечить девочкам нормальную жизнь. Заботы о семье и уюте, естественно, не в счет. Домашний труд в подобных случаях никогда не учитывается. Суд вряд ли удовлетворится ее объяснениями, что ей не разрешал работать муж. Да и обеспеченных родственников, кроме Симаковых, у нее не было.
Не долго думая, Сима предложила Марьяне должность в редакции своего журнала, а еще услуги личного адвоката. Серафима решительно заявила растерявшейся женщине, что она и девочки вполне могут жить в этой квартире, тем более что здесь за ними будет присматривать Таисия Михайловна — когда поправится, конечно. К сожалению, больше ничего существенного она предложить не могла.
На глазах несчастной женщины блеснули слезы, когда она тихо благодарила Симу. Затем раздался очередной взрыв детского хохота, и Марьяна выбежала из кухни.
— Жаль ее.
— Да уж. — Кеша налил себе кофе и потянулся за круассаном. — Иногда я тебя не понимаю. Точнее, очень редко.
— Почему?
— Вот ты жалеешь Марьяну. Это мне понятно. А себя тебе не жаль? Или меня?
— Мне, в отличие от Марьяны, не нужно думать, где переночевать. Да и денег для приличной жизни пока достаточно. Юля — дома, Слава Богу. Да и ты не так уж сильно пострадал. Чего тебе не хватает?
— Нормальной семьи.
Сима бросила на мужа скептический взгляд.
— В этом случае от меня жалости не жди. Сам виноват.
— Жестокая женщина.
— Смотря к кому. По-отношению к тем, кто меня обманул, да. Ты еще легко отделался. К тому же, теперь у тебя теперь есть Адам. Ему нужны твоя забота и внимание.
— Да, есть. Чему я очень рад. Но… Вижу, это была плохая идея, пробить тебя на жалость. — Кеша молча доел круассан, выпил кофе и поднял на Симу быстрый взгляд. — Пожалуй, нам пора. Меня ждут кое-какие дела в офисе, а Адама —
В его голосе прозвучала неуверенность, но Кеша был прав, она не жалела его настолько, чтобы подарить даже призрачную надежду на возможное возобновление отношений.
— Нет, спасибо. Ты очень нам помог.
— Не стоит благодарности. Юля — и моя дочь тоже.
Грибов сделал шаг к двери, и Сима, наконец, решилась.
— Как давно ты знаешь, что Юля тебе не дочь? То есть не родная дочь.
Он молчал так долго, что она уже решила, что Грибов откажется отвечать и уйдет, как и собирался. Но вместо этого он сел на стул, который до этого занимала Марьяна, и взял Симу за руку. Она, скорее инстинктивно, попыталась освободить пальцы, но Кеша не отпустил.
— Не вырывайся. Я сейчас буду исповедаться, поэтому мне нужно за кого-то держаться.
— Неужели, все так страшно?
— Мне — да.
Он говорил это с насмешкой в голосе, но Серафима и не думала смеяться. Разговор намечался серьезный.
— Если ты не хочешь поделиться…
— Я не могу иметь детей. — От неожиданности Сима опешила. Она ожидала услышать что угодно, но только не это. Серафима приоткрыла рот, чтобы узнать подробности, но так и не решилась. Кеше таки удалось вызвать жалость, но и обиду тоже. Она так старалась забеременеть еще раз, а он много лет тешил ее иллюзиями. — Тебе, наверное, интересно, как давно?
— Только, если ты хочешь рассказать.
— Точно не знаю, наверное, с детства. Мы с братом, когда мне было семь, вместе переболели паротитом. Даже насмехались друг над другом, что похожи на поросят. Ему повезло больше, чем мне.
— Почему ты ничего мне не сказал?
— Чтобы ты от меня ушла?
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но я продолжала бы с тобой жить, если бы не… Карасева.
— Она спала с доктором, у которого я лечился, и забралась в базу данных о его пациентах. Маша шантажировала меня. И, возможно, не только меня.
Сима вспомнила разговор, свидетельницей которого стала в гостинице, и отобрала свою ладонь.
— Только не нужно мне врать, что она тебя насиловала.
Кеша вздохнул и невесело усмехнулся.
— Не буквально. Хватит о ней.
— Тут ты прав.
— Хоть в чем-то мы согласны. Давай лучше поговорим о Бритте.
— С чего вдруг?
— А почему нет? Мою любовницу мы обсудили, теперь можем перейти к твоему любовнику.
— Я тебе не изменяла.
— А до свадьбы?
Сима начинала злиться. Жалость к Кеше тотчас исчезла, как только он заговорил о любовницах и любовниках.
— Это не в счет.
— Почему же? Раз есть результат, значит…
— Гад ты, Грибов. Мы с тобой даже не встречались.
— Возможно, но твой Бритт тоже не ангел. Знаешь, а ведь мы на тебя спорили.
— Что?! — Это было что-то новенькое и весьма неожиданное. Сима даже подалась вперед, чтобы ничего не пропустить. — Как это, спорили? Зачем?