Подвенечное платье

Эшли Элисон

Эйприл действительно грезила, хотя по ее сосредоточенному виду вряд ли можно было догадаться об этом. И грезила она вовсе не о Тони. Как-то незаметно (она и сама не поняла как!) Тони исчез из ее мыслей, и его подернутый дымкой образ уже не волновал ее так, как совсем недавно. Теперь ее мысли занимал совсем другой мужчина, но даже самой себе она боялась признаться в этом. Это просто немыслимо! Неужели она настолько легкомысленна, что какое-то случайное знакомство может вытеснить из ее сердца давно любимого человека?! Она не должна даже думать о нем, ведь иначе… иначе она перестанет уважать себя!

«Помоги мне, Господи! — пронеслось у нее в голове. — Помоги, если можешь, потому что сама я уже не могу помочь себе!»

—

Тони! Ну подойди же ко мне, Тони!

Не обращая ни малейшего внимания на этот крик, Тони медленно перевернулся на другой бок и глубже натянул одеяло на голову. Зачем он женился на этой корове? Только и знает, что тащить его в постель. Что он ей, заводной, что ли? И все из-за денег! Долги его она, конечно, оплатила, но нельзя же из-за этого постоянно требовать от него моментальной готовности к исполнению всех ее сексуальных фантазий? О чем он только думал тогда? Да о том, о чем обычно думают люди, когда им в голову нацелен пистолет тридцать восьмого калибра. Никакие другие мысли не шли в тот момент ему в голову, и, как назло, Люсьена оказалась единственной, у кого он смог одолжить нужную ему сумму. Но самое смешное во всей этой истории: несмотря на то, что он женился на ней, она и в самом деле дала эти деньги ему в долг, причем под довольно высокий процент.

Люсьена продолжала что-то кричать, и тогда, чтобы не слышать ее, он встал с постели и, натянув на голое тело джинсы и свитер, вышел из спальни. Идя по скрадывающему шум его шагов ковру и разглядывая висевшие на стенах портреты многочисленных предков Люсьены, он думал о том, что в принципе ему очень даже нравится жить в этом огромном, с множеством слуг доме. Нравится купаться в шикарном бассейне и ездить на роскошном «Ягуаре», питаться в лучших ресторанах и летать на собственном самолете жены на уик-энд в Ниццу или Канн. Да и то, что Люсьена была самой настоящей графиней, тоже приятно тешило его самолюбие. Где-то внизу раздался бой часов, и, машинально отсчитав про себя удары, он подумал о том, что еще полчаса — и самолет Эйприл совершит посадку в аэропорту Орли. Она будет ждать его, а он в это время будет лежать в постели рядом с ненасытной Люсьеной и исполнять ее прихоти.

Эйприл! Маленькая Эйприл, чьи губки были такими соблазнительными, а длинные стройные ножки словно сами просились на обложку «Women's Life».

Внезапно его охватило сильное раздражение. Ну почему, почему Эйприл вдруг решила, что после такой долгой разлуки он бросит все свои дела и кинется к ней с распростертыми объятиями? О чем она вообще думала, когда звонила ему? Хорошо еще, что Люсьена в тот момент была в ванной! О господи! Как же они все надоели ему! Единственное, что ему хочется сейчас, это напиться, да так, чтобы как минимум неделю не вспоминать о своих многочисленных проблемах.

…Прошло уже полчаса, как она получила багаж, а Тони все не было видно. Вчера она была так уверена, что он встретит ее, что даже не заказала себе номер в гостинице. Оглядевшись еще раз по сторонам и придя к выводу, что ждать дольше уже не имеет смысла, Эйприл подхватила свою сумку и решительным шагом направилась к выходу. Такси подъехало сразу же, стоило ей только протянуть руку, и, очутившись в уютном тепле машины она, чуть смущаясь, произнесла одну из нескольких известных ей французских фраз:

— Qual D'orsay, s'il vou ple.

Об этой Кью Д'Орсей ей когда-то рассказывала мама. Говорила, что там, на этой улице, находятся ее самые любимые парижские магазины. Мама также рассказала ей о том, что рядом с этой улицей, на рю Буонапарте, находится небольшой отель, в котором когда-то останавливалась сама Елизавета Английская. Правда, добавляла мама, тогда она еще не была королевой.

«Этот отель — словно кусочек Англии в самом сердце Парижа. В нем даже время замедляет свой ход и в голову приходят такие же странные мысли, как и заблудившейся в Стране чудес Алисе», — вспомнились слова мамы, и от этого воспоминания Эйприл вновь на какое-то

мгновение почувствовала себя ребенком.

Глядя на мелькающие за окном огни встречных машин, Эйприл пыталась думать о Тони, но мысли постоянно возвращались к сегодняшнему элегантному попутчику. То и дело вспоминался его прощальный взгляд и то, как он — конечно же случайно! — дотронулся до ее руки. В тот момент ее словно током ударило! Но он, судя по всему, даже не заметил ее реакции на его невольное прикосновение…

Они проехали уже большую часть пути, когда Эйприл наконец полностью осознала, что она в Париже.

— Отель «Рамбаль», пожалуйста, — обратилась она еще раз к водителю, теперь уже по-английски и, откинувшись на спинку сиденья, принялась с интересом рассматривать проносившиеся за окном автомобиля улицы.

Сердце ее на мгновение замерло и тут же забилось вновь, но уже в ином, более быстром, ритме.

Вот оно, сердце Европы! Самый прекрасный город на земле город, стены и мостовые которого хранят столько воспоминаний!

Такси, проехав еще немного, остановилось возле небольшого трехэтажного особняка. Укрытое за окружающими его со всех сторон платанами, здание это вовсе не походило на гостиницу. Оно было больше похоже на те особняки в староанглийском стиле, что располагались в северной части ее родного Бостона. Расплатившись с таксистом и поблагодарив его, она дождалась, пока ее сумку подхватит спешивший уже ей навстречу швейцар, и через несколько секунд вошла вслед за ним в освещенный мягким светом неоновых ламп холл. Машинально отвечая на вопросы сидящей на ресепшене женщины, Эйприл думала о том, насколько была права ее мама, когда называла этот отель кусочком старой Англии. Деревянные панели, акварели с видами лондонских предместий на стенах, тяжелая дубовая мебель, бархатные портьеры на окнах, едва ощутимый запах воска, исходящий от натертого до блеска паркета, — все это создавало особую атмосферу, и, едва очутившись в ней, Эйприл почувствовала, что перенеслась как минимум на сто лет назад.

«Тони предпочел бы совсем иной отель, — пронеслось у нее в голове, — такой, где много стекла, пластика и бетона».

Странно, но мысли о Тони, еще вчера, сводившие ее с ума, не находили сегодня такого сильного отклика в ее душе. Та магическая связь, что незримо связывала ее с ним, казалось, оборвалась, но радоваться этому или печалиться — она пока не знала. «Я обязательно позвоню ему завтра, и тогда все станет ясно», — решила Эйприл и, упрямо встряхнув своими роскошными рыжеватыми волосами, отправилась вслед за ожидавшим ее портье. Номер понравился ей необычайно. Стены, затянутые веселым, в мелких цветочках ситцем, огромная кровать с пологом, опустив который можно в одну секунду отгородиться от внешнего мира, мебель в стиле «чиппендейл» и даже огромный, с отводной трубкой телефон — все это еще и еще раз убеждало, что она попала в зачарованное, полное чудес и неразгаданных тайн место. Распахнув окно, Эйприл с удовольствием втянула в себя пахнущий дождем и опавшей листвой воздух. Где-то вдалеке проносились машины, спешили по своим делам люди, здесь же время словно остановило свой ход — и вместе с ним замерли все проблемы Эйприл. Приняв душ, она достала из сумки соблазнительную, сшитую из тончайшего батиста ночную рубашку и, надев ее, со смущенной усмешкой подумала о том, сколько надежд возлагалось ею всего неделю назад на этот кусочек ткани.

«Мама права, — подумала вдруг Эйприл, — жизнь человека может измениться всего за несколько секунд, но он не всегда замечает это. Я так ждала этого дня, а теперь хочется думать только о том, чтобы он поскорей закончился». Засыпая, она пыталась еще думать о Тони, искала всяческие оправдания его отсутствию, но почему-то перед глазами стояло лицо Дэниса. Спроси у нее кто сейчас — Дэниса или Тони она хотела бы видеть рядом с собой, Эйприл вряд ли смогла бы ответить. Они такие разные. Ей хочется быть с одним и не хочется, чтобы из ее жизни совсем исчез другой. Почему такое происходит?..