Подвиг № 2, 1987(Сборник)
Шрифт:
— Да ну ее, — сказал Авросимов, глотая слюну и стараясь не видеть, как она обвивает своего офицера.
— Это ведь просто, — усмехнулся Бутурлин. — Я могу сказать…
— Да нет, сударь. Пустое все это, — ответствовал наш герой, тая надежду.
Они выпили. Авросимов снова краем глаза глянул на Дельфинию, но ее не было, и офицера не было. Вместо них на диване сидел нога на ногу черноусый гренадерский поручик и медленно раскачивался.
— Этот уже готов, — засмеялся Бутурлин, кивая на поручика. —
Они выпили еще, и Авросимов непослушными губами прикоснулся к сыру, но есть не стал.
— А я вот вижу, что вы там переживаете, — снова заговорил Бутурлин, — страшно вам смотреть, как следствие идет?
— Страшно, — признался Авросимов, трезвея. — Первый раз цареубийцу вижу… Я-то думал: с бородой он…
Бутурлин расхохотался очень располагающе.
— Воистину, — сказал Авросимов, — дивлюсь я, как можно долго так, да так учтиво со злодеем?
— А ведь я с Пестелем знаком, — вдруг сказал Бутурлин, наполняя вином кубки. — Он человек с головой, да. Но и с закидонами… А я не люблю крайностей…
— Хитрый он, — вставил Авросимов. — Да не перехитрил!
— А вот и нет! — захохотал Бутурлин непонятно о чем. — Вы мне нравитесь, ей-богу…
И он опрокинул кубок свой с жадностью и кинулся прочь. Авросимов попытался было бежать за ним, но не смог подняться с дивана.
А пиршество тем часом продолжалось. Поленья в камине трещали с новой силою. Лица у всех были медного блеска, отчего у нашего героя дух захватывало.
«Веселье-то какое! — думал он, смеясь просто так, с самим собой. — Ах, Дельфиния! Где ты есть?.. Откликнись!»
Он все-таки поднялся и с трудом зашагал через развалившихся на ковре молодых людей и дам, подобных Дельфинии, а они пели, кричали и хватали его за ноги, скалясь и гримасничая. Он добрался до двери и вышел в прихожую.
С блуждающей счастливой улыбкой пробирался наш герой куда-то вперед, не отдавая себе отчета, пока кто-то, взявши его за плечо, не остановил. Авросимов увидел давешнего гренадерского поручика, видимо, несколько протрезвевшего.
— Где Дельфиния, а? — спросил наш герой.
— А крови не боишься? — засмеялся поручик и стал жать Авросимова за плечи, пригибая его к земле.
— Да что вы, сударь? — возмутился Авросимов. — Сударь… Да знаете… Пустите плечо…
— Брешь, — сказал гренадер, — и не таких ломал.
И он стал жать с новой силой, но тут наш герой пришел в себя, и либо отчаяние его было велико, либо деревенская жизнь, здоровая и вольная, в нем сказалась, но он сжал руку гренадера, закрутил ее и отшвырнул обидчика прочь. Поручик вскрикнул и стал на колени.
— Стреляться! — сказал он. — Рыжий черт.
— Я вам не черт, — обиделся Авросимов. — Вы, сударь, шли бы спать…
И тут глаза у поручика потухли,
Авросимов кинулся подальше от этого происшествия и заглянул в одну из комнат. Какой-то штатский с оттопыренными красными ушами стоял на коленях, молитвенно сложив руки, перед молодой дамой, которой Авросимов еще не видал.
Наш герой поспешил затворить дверь.
— Дельфиния, — слабо позвал он, спотыкаясь во мраке о какие-то тела и предметы, — Дельфиния… Душечка, откликнись!.. Дельфиния…
И тут словно чудо произошло. Распахнулась темная дверь, и, лениво потягиваясь, зевая и стараясь прибрать поаккуратнее свои черные волосы, прекрасная Дельфиния выплыла в прихожую под желтый свет единственной свечи.
— Ах, — лениво произнесла она, увидев Авросимова, — Ванюша, рыбонька, вы ли это?
— Дельфиния, — сказал наш герой, воспрянув, — я обыскался вас… А вы все спите?
— Ах, и Милодорочка уже здесь! — воскликнула Дельфиния радостно и кивнула на молодую даму в белых чулках, которая, заливисто хохоча, брызгала вином в Бутурлина, пытавшегося чмокнуть ее в щечку.
— Какие у вас все имена удивительные, — восхитился Авросимов, готовый восхищаться всем.
— Чего ж удивительного, — сказала Дельфиния. — Как у нимфов настоящих… Вы бы мне, Ванечка, кавалер мой алмазный, вина бы принесли, — плюхнулась на ковер.
Авросимов стремительно кинулся выполнять ее желание, чувствуя, как снова нарастает в нем возбуждение, как руки дрожат словно в лихорадке. Он схватил целую бутыль и бокалы, и потащил к Дельфинии, и уселся рядом.
— Ах, неучтиво-то как, — засмеялась она. — Кавалер-то стоя должен даме наливать…
Авросимов выпил свой бокал лихо, по-гусарски, отшвырнул его и наклонился поцеловать ручку Дельфинии. Она уже протягивала ее, белую, с короткими пальцами, с синей жилкой, похожей на крестик, мягкую, пахнущую негой…
— Вы прямо как влюблены в меня, — засмеялась Дельфиния.
В голове у Авросимова был сумбур от хмеля, любви и полумрака.
— Целую вас в ваши рыжие кудри! — снова засмеялась шалунья и поцеловала, от чего он совсем возгорелся и обхватил ее поудобнее, словно намеревался остаться так навеки.
— Я люблю вас, — прошептал он, сжимая ее все крепче, — едемте ко мне в деревню… к матушке… венчаться… У меня двести душ!..
И тут она стала вырываться, и, несмотря на немалую силу и невменяемость нашего героя, это ей удалось, хотя, оттолкнув его, она являла собой зрелище жалкое, и в помятом платье, и с растрепанными волосами, и, оставив его на ковре, пошла прочь к дивану, где сидела Милодора с бокалом в руке.
— Дель… фи… ния… — позвал он едва слышно, но напрасно.
Милодора хохотала, слушая рассказ подруги.