Подвиг Антиоха Кантемира
Шрифт:
Перечитывая сатиру, Кантемир не без удовольствия остановился на стихах, в которых он заклеймил воинствующее невежество. Да, не так страшно не знать что-либо, как страшно думать, что знания приносят несчастья. "В невежестве гораздо больше хлеба жали", — утверждает один из персонажей сатиры. "А не хотят правильно рассудить, — написал Кантемир, — что вина тому земледельцев леность и воздух непорядочный…"
Работа по составлению примечаний не утомляла его так, как сочинение стихов. По-своему он даже отдыхал в эти часы мысленной беседы с читателем. "Хорошие стихи, сопровожденные примечаниями, все равно что дорогое украшение, вставленное в оправу", — сказал он себе не без гордости.
Прошло два месяца с того дня, как Кантемир закончил первую сатиру. Хотя он не подписал иод ней своего имени, жить ему стало непросто. Антиох чувствовал на себе любопытные взгляды, слышал язвительные реплики, встречал неожиданную враждебность со стороны бывших друзей или, напротив, горячую дружбу со стороны людей малознакомых.
Утомительное внимание окружающих порою приводило его в отчаяние, и он клялся, что никогда больше не возьмется за перо. Однако стихи шли к нему, как карта во время выигрыша, и он не мог освободиться от состояния счастливого опьянения сочинительством.
В это утро Василий вошел к нему в комнату с тою особой бережливой осторожностью, какая появилась у него теперь во время работы Антиоха.
— Князюшка, ваше сиятельство, к вам их сиятельство князь Никита Юрьевич пожаловали.
— Проси, проси, — оживившись, ответил Кантемир и без сожаления отложил почти завершенную сатиру, которую назвал "На зависть и гордость дворян злонравных". Никите Трубецкому он был рад, к тому же, как ни увлекало его сочинительство, оно и утомляло его, поэтому перерыв в работе, сделанный по причине необходимой, от него не зависящей, приносил Антиоху желанный отдых.
Он встал навстречу другу. Никита был девятью годами старше своего товарища, дослужился уже до полковника, начальство его жаловало за редкую храбрость, открытый и честный нрав, знание военного дела.
С Антиохом Никита близко сошелся в прошлом году, когда они в беседе поделились впечатлениями о книге Фонтенеля "Беседы о множестве миров". Европейски образованный, князь Трубецкой изумился, встретив в юном подпоручике-молдаванине серьезные научные интересы, знание иностранных языков, древней и новейшей словесности. Никита — один из немногих, кого Антиох познакомил со своей первой сатирой. Друг был от нее в восхищении, попросил разрешения переписать. Антиох разрешил. Сейчас он обрадовался Никите, надеясь прочитать ему готовые страницы второй сатиры.
Никита сказал:
— Я к тебе с хорошей вестью, брат! Посмотри-ка!
Он протянул Кантемиру лист, исписанный стихами.
Ничего не понимая, Антиох прочитал начало:
Не знаю, кто ты, пророче рогатый; Знаю, коликой достоин ты славы; Да почто ж было имя укрывати?— Что это, Никита?
— Читай, читай!
Антиох прочитал далее:
Знать, тебе страшны сильных глупцов нравы. Плюнь на их грозы, ты блажен трикраты.— Чьи это стихи, Никитушка, и почему ты их принес мне так торжественно?
— Стихи посвящены
— Архиепископ Феофан?
Кантемир не верил своим ушам. Феофан Прокопович, чья образованность вызывала изумление его отца, князя Дмитрия Константиновича, человек, которого Антиох чтил за страстную преданность деяниям Петра I, обращает слова привета ему, безвестному молодому стихотворцу! Быть того не может!
— Ты, брат, я вижу, совсем занемог от счастья. Успокойся, почитай на досуге. Стихи тебе адресованы, ты их хозяин. А я поеду, извини. Я ведь по дороге на минуточку заехал.
Попрощавшись с Антиохом, Никита ушел.
Кантемир приблизил лист со стихами Феофана совсем близко к своим больным глазам. Прочитал все до конца. Сердце его сладко билось.
Кантемир знал цену подарка, посланного ему судьбой. Он обрел читателя-наставника, благословившего его в самом начале тяжелого пути. Многоопытный наставник понимал, что ожидает сатирика, на которого в гневе обрушится весь мир, и старался укрепить его силы, убедить сочинителя в том, что ему послан божий дар — умение острым пером разить невежество и другие пороки людей, дабы добиться в них доброй перемены. Счастье сатирика — высшее счастье, убеждал он поэта, причисляя его к книжным исполинам.
Но сие за верх твоей славы буди, Что тебя злые ненавидят люди.Кантемир читал и перечитывал послание Феофана. Сжимая перо в руке, он радостно прощался с последними сомнениями, мешавшими его трудам. Сегодня его путь определился сполна. На всю жизнь.
Глава 4
Ученая дружина
Архиепископ Феофан Прокопович по службе своей в Новгороде занимал архиерейские палаты в Кремле, как член святейшего Синода имел дом и в Петербурге. В каждом из этих городов у него были шкафы с книгами, и всегда он испытывал желание собрать их вместе — то-то знатная выйдет библиотека!
Долго и кружными путями шел к знаниям и власти Феофан Прокопович.
Отец Феофана занимался торговлей, сыну разрешил, по его желанию, учиться. Феофан прошел курс Киево-Могилянской духовной академии, но полученных знаний показалось мало. Православные отцы в школы за рубеж не посылали. "Что, если переменить веру? — подумал Феофан. — Не на католическую или протестантскую, а на такую, что поближе, — стать униатом?"
Слово "уния" на латинском языке значит "соединение". Так называлось слияние православного и католического вероисповедания, разрешенное церковным собором во Флоренции в 1639 году.
Католическая церковь поддерживала униатов на Украине. Феофан постригся в монахи, и его отправили в Рим, где он поступил в коллегию св. Афанасия. Древние языки — греческий и латинский — он знал, итальянский выучил на ходу. Студентов содержали хорошо, и Феофан усердно занимался. Четыре года провел он в коллегии, запомнил все, чему учили его преподаватели, и прочитал то, что считал нужным.
Настало время уезжать, оставаться в Италии не хотелось. Судьба чужеземца монаха выглядела печальной. А сил было много, они искали приложения. Вести, доходившие из России, увлекали. Царь Петр Алексеевич выезжал за границу, строил флот, вел войну со шведами, сам работал в поте лица и от бояр того ж требовал… Скорее домой!