Подвиг продолжается

Скворцов Валериан

Над многими боевыми дорогами летал Морозов. Брянский фронт. Второй Белорусский. Воевал в прославленном штурмовом авиакорпусе Героя Советского Союза Байдукова, чье имя вместе с именем Чкалова еще в юности стало для Морозова олицетворением мечты о крыльях, о небе.

Рос боевой счет молодого лейтенанта. Два десятка превращенных в металлолом фашистских танков, сто тридцать паровозов и вагонов, столько же автомашин с оружием и живой силой врага, одиннадцать складов с боеприпасами.

Но ярче всего запомнился Ивану Морозову самый крупный «трофей» в боях за польский порт Гдыня. Разведка

донесла, что на подходе к порту замечен крупный морской транспорт. Штурмовики сразу вылетели навстречу транспорту, осевшему в море большой серой галошей.

Едва самолет сделал заход, «галоша» внезапно ощетинилась десятками пулеметов и зениток. Собственным телом, казалось, ощутил летчик, как ожгли брюхо машины злые огненные осы. От неожиданности он, почти не целясь, уронил одну из двух фугасок, составлявших его бомбовый запас. И тотчас в шлемофоне зазвенел возгласе «ястребка» прикрытия:

— Мазила!

Кровь бросилась в лицо Ивану Васильевичу. Бросив машину во второе пике, он, словно забыв о вражеских зенитках, пошел напролом. Если и собьют, задание будет выполнено: падающая машина с фугаской все равно врежется в палубу транспорта. Но тут уж действительно повезло: буквально сквозь полымя прошел штурмовик невредимым и уложил бомбу в «самое яблочко», в середину транспорта.

— Добро, горбатый, оправдался, — радовались ястребки белому кружеву пены у бортов тонущего судна.

С Золотой Звездой Героя кончил Иван Васильевич войну. Сотня успешных боевых вылетов была за плечами. Но нелегкой ценой давались победы. Четыре раза пришлось оставлять горящую машину, выбрасываться с парашютом. Последний раз под польским городом Полтусом. Это с тех пор белеет на виске Ивана Васильевича шрам.

Выбросились они тогда с бортстрелком Иваном Дунаевым прямо над сосновым бором. Трое суток добирались летчики к своим. А в полку увидели собственные портреты в траурных рамках...

Четыре погибших «ила» и считает Иван Васильевич своим долгом государству. Пророчили ему большое будущее в авиации: совсем еще молодой, двадцать три, опыт богатейший, звание Героя. Но не сбылись надежды. Здоровье для реактивной авиации уже не годилось. А тут еще большое горе придавило молодую семью. Унесла одного за другим нелепая болезнь маленьких сына и дочку. Невозможно было ни о чем думать. Нестерпимой, ненужной показалась знойная красота среднеазиатской долины.

И рванулся Морозов, как к последней надежде, к родной Волге.

Однако числиться в «пенсионерах не захотел. Нелегко залечивала страна военные раны. Везде нужны были люди, знающие, проверенные.

И в милиции нужны. Так, в Омской школе милиции появился новый курсант Иван Морозов.

А потом снова на родину. Город бурно строился, хорошел. А люди еще мечтали о куске хлеба, паре крепких башмаков подросшим ребятам. И вдруг в отдел пришла простая женщина, которая жаловалась не на перебои с продуктами, а на то, что в магазинах нет многих книг, которые должны бы быть там.

Крупнейшую, на десятки тысяч рублей, аферу помогла тогда раскрыть простая сталинградка. По заслугам получила группа опытных мошенников при облкниготорге.

А потом и первое самостоятельное дело оперуполномоченного Морозова.

Второе, третье. И каждое, как новая задача со многими неизвестными. Такая уж это работа. Как нет двух абсолютно похожих людей, так нет и абсолютно похожих преступлений. Каждый мошенник ловчит по-своему и бывает — весьма хитро ловчит.

Он немногословен, этот внешне неулыбчивый человек. Но когда надо, находит слова, берется и за перо. Так было, к примеру, с историей ловкого проходимца Шемякина. Влиятельные дружки постарались перевести проштрафившегося жулика на новое место работы. Не вышло. Фельетон Морозова крепко запомнился и Шемякину, и его покровителям.

— Писать приходится не только в газету, — усмехнулся Иван Васильевич. — Ребятня, пионерия, такая дотошная пошла! Сами мы заботимся, чтобы росли они у нас любознательными, помнили отцовские традиции, знали историю своих городов и сел. И я попал у них в знатные люди. Хутор мой родной — Березовский, то Вязовскому, то Еланскому, то Киквидзенскому району принадлежал. Узнали ребятишки, что есть у них земляк — Герой Советского Союза, — и теперь переписка у меня прямо, как у министра. А потом и из других областей стали мне писать: из тех, где приходилось воевать, где наша часты проходила.

А когда в канун двадцатилетия победы Герой Советского Союза Морозов получил от имени Советского правительства вторые именные золотые часы и появился очерк о нем в газете «Красная звезда», еще чаще стал стучаться почтальон в двери его квартиры. И письма приходят отовсюду. Вот это — из далекого Красноярского края от Варвары Петровны Патрахиной:

«Дорогой сынок! Прочитала я про тебя в газетке и порадовалась за твоих отца-мать. А мой сынок, хоть война и миновала, а пропал. Уехал работать в ваш город и забыл мать, не пишет. Уж и не знаю, жив ли...»

Пришлось заняться поисками. Зато ушло к матери желанное письмо:

«Ничего не случилось с сыном, жив, здоров».

Нелегкая, но яркая жизнь коммуниста Морозова заставляет людей видеть в нем человека, с которым можно и поделиться наболевшим и опросить совета. И вот молодой солдат Виктор Залозный написал в далекий Волгоград:

«Я долго не решался отправить это письмо. Но мне так хочется найти настоящего старшего товарища. Я смотрю на ваш портрет и думаю, каким сильным должен быть человек, испытавший столько горя и невзгод».

И еще один ответ, написанный тонким, но твердым почерком, унесла почта:

«Человек делает себя сильным сам».

...Совсем недавно я вновь увидела Ивана Васильевича. Это было на строевом смотре милиции, посвященном 50-летию Великого Октября. Герой Советского Союза подполковник И. В. Морозов шел во главе оперативного мотомеханизированного полка милиции.

Ан. ЕВТУШЕНКО

ЧИТАЮЩИЙ СЛЕДЫ