Подвиг тридцатой батареи
Шрифт:
Рудаков пополз к совхозу, но потерял сознание. Очнулся он в темноте и поплелся по винограднику в сторону Севастополя. Рудаков помнит, что кругом часто взлетали ракеты, по нему стреляли трассирующими пулями, потом снова он потерял сознание.
Его подобрали бойцы морской пехоты и отправили в лазарет.
Группа Рудакова погибла почти вся. Из группы политрука второй башни Зверева уцелело несколько человек. Они вернулись под массив и принесли тяжело раненного Зверева.
Под вечер попыталась прорваться группа старшин во главе с Андриенко. Немцы в упор стреляли по ним. Андриенко и несколько старшин сумели укрыться под бетон.
Ночью решили выходить меньшими группами, по пять — семь человек. Такой группе в темноте действовать удобнее. Распределили людей по группам. Командиров и политработников осталось
Зверев вскоре умер. Умерло еще несколько человек.
Окунев и Пузин погибли на командном пункте вместе с краснофлотцами Ивановым и Паттом.
Немецкие автоматчики и саперы пробрались к командному пункту батареи 15 июня. Лейтенант Ноткин с группой бойцов выбил их с высоты, но удержать ее не смог. Немцы стреляли из противотанковых пушек. Их снаряды не пробивали брони КП, но засыпали осколками бойцов. Потеряв больше половины людей, группа Ноткина вернулась под главный массив. Это заметили немцы и снова прорвались к КП.
Командный пункт батареи не был приспособлен для самообороны. Смотровые щели были узкие, направленные в сторону моря. С восточной стороны к командному пункту можно было подойти, не опасаясь попасть под обстрел. Этим и воспользовались немцы.
Гитлеровцы облили горючим вторую башню, уже взорванную ее защитниками, и подожгли ее (снимок из немецкого альбома).
Как погибли Окунев, Пузин, Иванов и Патт, неизвестно. Старшина Кузьмин, который первым вошел в рубку КП, не заметил на их трупах каких-либо повреждений. Газы немцы пустили позже, когда услышали, что в рубке разбивают наблюдательные приборы. Кузьмин уходил из КП, сопровождаемый волной газов. Он считает, что люди, бывшие к рубке КП, были контужены сильным взрывом.
Некоторые немецкие источники подтверждают, что люди погибли от сильного взрыва, который фашистские саперы произвели снаружи, пытаясь подорвать рубку.
Для командного пункта Тридцатой батареи была использована рубка, снятая с одного из недостроенных русских линейных крейсеров, заложенных в конце первой мировой войны. Взорвать ее немцы так и не смогли.
Ночной прорыв удался только группе Ивана Подорожного. С ним прорвались химист Мажуга, электрик Дегтярев, пулеметчик Колбин.
Подорожный знал, что все выходы блокированы немцами и всю ночь они жгут ракеты и палят по всему, что появляется на холме. Подорожный и его бойцы, внезапно выскочив из башни, побежали к обрыву и швырнули гранаты. Немцы растерялись — атака была для них неожиданной, — но быстро оправились и открыли огонь. Подорожный и его воины укрылись в винограднике совхоза. Немцы боялись ходить туда даже днем. Это и спасло Подорожного. Зная расположение виноградников, Подорожный сумел пробраться по ним к морю, а оттуда вдоль берега — на Северную сторону. По дороге пришлось дважды схватиться с немецкими заставами, почти все воины были ранены, но, тем не менее, выбрались к своим.
Три следующие попытки не удались. Как только броневые двери открывались, взлетали ракеты и становилось светло как днем. Немцы немедленно открывали огонь.
Когда раненых краснофлотцев втаскивали обратно под массив, группа немцев подбежала к двери и попыталась ворваться внутрь. Всех их перебили, одного раненого даже взяли в плен, но вскоре он умер.
Ночью к главному входу приполз краснофлотец, подосланный немцами, с предложением сдаться в плен. Немцы обещали сохранить жизнь всем. Александер вывел его на середину круга и спросил:
— А тебе, русскому матросу, не стыдно приходить с таким предложением?
Пленный посмотрел на лица окруживших его бойцов и заплакал. Он попросил оружие и дал слово, что умрет с честью вместе со своими. Ему вначале не поверили было, но потом послали в лазарет ухаживать за ранеными. Краснофлотец позже погиб от угарного газа.
На рассвете немцы подкатили к главному входу противотанковые орудия и попытались пробить защитную стенку, прикрывающую главный вход. Стенка выдержала около сотни снарядов. Часть снарядов, разорвавшись, поцарапала осколками рельсовый накат потолка.
17. ДО ПОСЛЕДНЕГО ПАТРОНА
Из официального отчета саперного управления гитлеровской армии, попавшего в наши руки еще летом 1943 года, известно, что Манштейн назначил генеральный штурм Тридцатой батареи на 17 июня. Для штурма ее было выделено два батальона 213-го полка, 132-й саперный полк, 123-й пехотный полк и один батальон 173-го саперного полка. Это почти целая дивизия!
Начав штурм рано утром 17 июня, немцы только к полудню 18 июня сумели подавить внешние огневые точки. Всего за сутки гитлеровцы выпустили по батарее до двух тысяч снарядов и мин. Оставшиеся в живых бойцы и командиры внешних огневых точек укрылись под массивом. Туда же ушли бойцы и командиры 90-й дивизии Приморской армии, оказавшиеся в окружении, вместе с ранеными их было около четырехсот человек. Они унесли с собой пулеметы и автоматы. Сколько автоматического оружия уцелело к этому времени, установить невозможно. Но еще утром семнадцатого было двадцать пулеметов на батарее и девять у бойцов Приморской армии, еще действовали два орудия «стволиков» и счетверенная зенитная установка пулемета «максим», смонтированная на автомашине. Автоматов было более сотни. Патронов к пулеметам и автоматам 17 и 18 июня было еще достаточно. Этим и объясняется то, что дивизии при поддержке артиллерии потребовалось более суток, чтобы захватить внешние огневые точки. При этом фашисты потеряли более тысячи человек убитыми и ранеными.
Из орудий главного калибра уцелели два ствола первой башни. Стреляли они редко: кончались боеприпасы. Вторая башня была повреждена, и остатки боеприпасов из нее перетащили вручную в первую башню. Но их тоже хватило ненадолго. Когда были выпущены все боевые снаряды, в ход пошли учебные болванки. Но и они кончились. Стреляли холостыми зарядами. Холостой выстрел 12-дюймового орудия, в зарядной камере которого сгорает почти мгновенно около ста килограммов нитропороха, на расстоянии трехсот метров все же опасен. Струей газов немцев, находившихся поблизости, разрывало на куски, те, что были подальше, получали контузии и увечья. Холостые заряды тоже нанесли немалый урон врагу. Но и холостых зарядов оставалось мало. Кончились боеприпасы, и грозные орудия стали беспомощной глыбой стали, покореженной многочисленными осколками вражеских снарядов.
Немцы поняли, что артиллерийский обстрел им уже не угрожает, и увезли свои тяжелые орудия. Они больше не бомбили батарею с воздуха, боясь поразить своих. Борьба приняла другие формы.
После войны инженеры, восстанавливавшие батарею, попытались подсчитать, сколько снарядов и авиабомб было на нее сброшено. На небольшой площадке оказалось 745 воронок от снарядов и авиабомб и около пятисот от мин больших калибров. Мины малых калибров почти не оставляли воронок.
Блокировав гарнизон батареи под массивом, немцы отметили это большими флагами со свастикой. Вначале они подняли флаг у рубки командного пункта, потом флаги появились у башен и у входа под массив.
Но батарея еще не была сломлена. Она сковывала не менее пяти батальонов, которые были очень нужны фашистскому командованию. Вот почему оно спешило быстрее разделаться с блокированным гарнизоном, хотя и несло при этом большие потери.
За дело взялись саперы, химисты и огнеметчики. Гитлеровцы, вероятно, знали, что батарея имеет специальное противохимическое оборудование. Поэтому они прежде всего вывели из строя энергетические установки. Все вентиляторные грибки и выхлопные трубы дизелей они залили жидким, быстро затвердевающим бетоном. Под бронированной переборкой машинного зала взорвали большой заряд тола и окончательно вывели из строя дизель-динамо. Батарея перешла на аккумуляторное освещение, а все механизмы, работавшие от электромоторов, остановились. Вышло из строя противохимическое оборудование, и фашисты стали задувать под массив ядовитые дымы. Зашипели огнеметы, вдувая в вентиляторные отверстия и пробоины пламя и угарный газ. Появились отравленные и обожженные. Противогазы плохо помогали против угарного газа. Люди стали задыхаться.