Подвиг "тринадцатой". Слава и трагедия подводника А. И. Маринеско
Шрифт:
Весь следующий день лодка лежала на грунте в бухте острова Лавенсаари. Командир справедливо опасался, что она может быть обнаружена вражеской авиацией. К тому же перед выходом нужно было получить последние данные об обстановке в районе перехода.
Только 12 августа «девяносто шестая» вышла в море. Но при форсировании гогландской противолодочной позиции она была обнаружена дозорными кораблями фашистов. Правда, командир не сплоховал. Выполнил один резкий маневр, другой, направив лодку к минному полю. Фашистские корабли, сбитые с толку, отстали…
Двое суток вел Александр Иванович разведпоиск в районе Хельсинки — Таллинн. Искусно пряча перископ среди разгулявшихся в заливе пенных барашков, «М-96» делала галс за
Вот как вспоминал об этом сам Александр Иванович: «Прошло десять суток. Топливо на исходе. Противник не обнаружен. 14 августа утром начали обратный переход с прорывом противолодочного барража. Когда прошли барраж у берега Порккала-Удд, акустик доложил, что слышит частые взрывы. Что бы это было? Поднимаю перископ, осматриваюсь. Вижу транспорт водоизмещением около 7 тысяч тонн и две шхуны, идущие в охранении трех катеров. Это они в порядке профилактики бросают глубинки. Лег на боевой курс, определив предварительно элементы движения транспорта. Дал залп из правого торпедного аппарата. После взрыва увидел в перископ поднятую корму с вращающимся гребным винтом: транспорт тонул. Катера сначала сбились в кучу, а потом ринулись бомбить район. Опустив перископ, оторвался…»
Командир скупо, схематично поясняет происшедшее. Он не пишет здесь, но в вахтенном журнале есть запись, что катера сбросили 12 глубинных бомб, от близких взрывов которых на лодке вышла из строя часть измерительных приборов, погас свет, в районе четвертой цистерны главного балласта лопнул шов прочного корпуса, вышел из строя гирокомпас. Началась борьба за живучесть лодки. Инженер-механик, он же секретарь парторганизации, А. В. Новаков организовал ремонт… А хитрец командир тем временем уводил лодку все дальше, неожиданно для фашистов направляя ее к Палдиски, а не к Кронштадту. Он ведь понимал, что гитлеровцы и не подумают искать «малютку» в противоположной стороне!
Четверо суток, пока шел ремонт, «М-96» маневрировала в районе вражеской базы. Командир, не теряя времени даром, дополнительно собрал ценные сведения о характере движения фашистских судов, о системе корабельных дозоров, о фарватере. Наконец развернул лодку на курс в Кронштадт.
Тяжелый это был поход. «Малютка» ровно половину пути прошла в подводном положении, форсировала при этом более 20 линий минных заграждений, трижды касалась минрепов, не раз была на грани гибели. Однако экипаж выдержал все испытания.
Правда, на подходе к Лавенсаари, увидев идущие навстречу два наших катера МО и предположив, что они встречают его «малютку», Маринеско всплыл. А катера, открыв по лодке артиллерийский огонь, устремились на нее в атаку.
Пришлось срочно погружаться. Когда «М-96» была на глубине 17 метров, прогрохотали взрывы глубинок. «Нет, так можно погибнуть от своих! — решил командир. — Надо всплывать!»
Переложив рули, Александр Иванович так сманеврировал, что подлодка, всплыв, оказалась как раз между катерами. Расчет был прост: не будут же сами по себе стрелять! Так и оказалось. Ударила пулеметная очередь и смолкла. А командир, выскочив на мостик, пуганул незадачливых «охотников» чисто по-российски: что же, мол, вы, такие-сякие, своих бьете?! В конце концов разобрались. Оказалось, что виной всему облезшая краска на рубке. Из-под нее местами выглядывала зимняя белая маскировочная окраска, причем такой причудливой формы, что катерникам она показалась похожей на свастику. Вот и приняли «малютку» за фашистскую субмарину…
Конечно, силуэт нашей «малютки» можно было отличить от гитлеровской подлодки! Но как было не ошибиться морякам, если они были в неведении о всплытии здесь нашей подлодки.
Подводники возвратились, одержав победу. Они нанесли врагу большой урон, и подвиг их был оценен по достоинству. 13 ноября 1942 года председатель исполкома Ленсовета П. С. Попков в присутствии командующего КБФ В. Ф. Трибуца, членов Военного совета флота Н. К. Смирнова и М. Г. Яковенко от имени Президиума Верховного Совета СССР за боевой успех, достигнутый в боевом походе, вручил Александру Ивановичу орден Ленина. Орденами Красного Знамени награждены были помощник командира Л. П. Ефременков, инженер-механик А. В. Новаков, старшина торпедной группы В. Г. Глазунов и командир отделения электриков В. А. Кудрявцев. Орден Красной Звезды украсил грудь матросов и старшин Н. И. Асоскова, И. Т. Петровского, Н. И. Сергеева, Н. К. Козлова, П. С. Фролакова, И. Е. Нечаева, В. А. Бухарова, А. Д. Суменкова. Остальным морякам были вручены медали.
8 ноября, в праздничный для Родины день, «малютка» вышла в очередной поход, на специальное задание. Нужно было в глубоком тылу немцев — на участке побережья Нарвского залива — высадить, а затем забрать разведывательно-диверсионную группу.
Так получилось, что на переходе к острову Лавенсаари серьезно заболел инженер-механик лодки А. В. Новаков. Что оставалось делать? И Александр Иванович, оставив Новакова в островном госпитале, идет в море без инженера-механика, под личную ответственность! Это диктовалось высокой гуманностью командира, его верностью долгу и уверенностью в своих специалистах.
В начале месяца погода была уже холодной. Около берега образовался ледовый припай. Моряки спустили с лодки две резиновые шлюпки, в которых поместилось семь разведчиков во главе с младшим лейтенантом Дроздовым и проводником-эстонцем. Задание ими было выполнено отлично. Разведчики разгромили комендатуру поселка, взяли важные документы, пленили штабного офицера. Но при возвращении разгулявшаяся волна перевернула шлюпку. Связанный пленный офицер и солдаты-разведчики утонули. Спаслись лишь младший лейтенант Дроздов и матрос, охранявший мешок со штабными документами. Происшествие это смазало весомость сделанного. А случилось такое потому, что пошедший на «малютке» офицер штаба настоятельно рекомендовал командиру свою схему маневрирования у берега в ожидании разведчиков. Командир вынужден был во избежание скандала принять ее. И вот… Кто знает, не с таких ли вот фактов у Маринеско все больше укреплялось стремление все делать только по-своему, выверенному лично. Он, человек в общем-то штатский, полагал, что для пользы дела надо оспаривать решения, не вполне согласующиеся с обстоятельствами.
С этого и начались определенные трения у Александра Ивановича с некоторыми властолюбивыми начальниками. Правда, сам Маринеско о подобных столкновениях быстро забывал и по простоте душевной полагал, что так же поступают и его «оппоненты». Как же он ошибался, не искушенный в законах кабинетной тактики! Однако при всех шероховатостях командирского характера, при всех происходивших с Маринеско и его лодкой несуразицах очевидные заслуги молодого командира лодки не могли быть не замеченными. В ноябре 1942 года Александру Ивановичу присвоили звание капитана 3-го ранга и послали на учебу в Военно-морскую академию, к тому времени переведенную в Самарканд. Попутно разрешили заехать к семье, эвакуированной в Горьковскую область. По тем временам это было неслыханное счастье!