Подвиги Геракла
Шрифт:
— А как вы думаете, мисс Лизеран?
— О, конечно, мистер Пуаро, было много слухов. Всегда так много невероятных слухов!.. Несомненно, доктор Олдфилд вел себя немного странно, когда это произошло, но я всегда повторяла, что мы не должны относить это за счет угрызений совести. Это может быть от горя. Нет, конечно, их отношения не были особенно пылкими. Это я знаю из первых уст. Сестра Харрисон, которая была рядом с миссис Олдфилд в течение трех или четырех лет, до самой ее смерти, заметила это. Я всегда чувствовала, знаете ли,
Пуаро грустно заметил:
— Человек так мало может…
— Да, я знаю, конечно, мистер Пуаро, если тело будет извлечено, вы узнаете все.
— Да, — сказал Пуаро, — мы узнаем.
— Бывали случаи, как этот, конечно, — сказала мисс Лизеран, и ее нос дернулся от удовольствия, — Армстронг, например, и еще один — я не помню его имени, — и Криппен, конечно. Мне всегда было интересно, замешана в этом Этель Ле Нев или нет. Конечно Джейн Монкрифф очаровательная девушка… Я не хочу сказать, что она совершенно обольстила его, но мужчины так глупеют, когда дело касается женщин, не так ли? Ну конечно, они нравятся друг другу!
Пуаро молчал. Он смотрел на нее с невинным выражением исследователя, взвешивающего все обстоятельства. Внутренне он забавлялся, подсчитывая, сколько раз будет употреблено слово «конечно».
— И, конечно, после смерти многое связанное с женой Олдфилда должно перемениться, исчезнуть. Слуги и тому подобное… Слуги всегда много знают, правда ведь? И, конечно, невозможно удержать их от сплетен, правда? Беатрис рассчитали сразу после похорон миссис Олдфилд, и я слышала, некоторые считают, что это подозрительно. Особенно теперь, когда трудно найти прислугу. Это выглядит так, будто доктор Олдфилд боялся, что ей что-нибудь известно.
— Что ж, похоже, необходимо фундаментальное расследование, — сказал Пуаро задумчиво.
Лицо мисс Лизеран передернулось от отвращения.
— Вся сжимаешься от этой мысли, — сказала она. — Наша тихая, маленькая деревушка попадет в газеты, все станет известно…
— Это пугает вас? — осведомился Пуаро.
— Немного. Видите ли, я старомодна.
— И к тому же, по вашему мнению, это всего лишь сплетни.
— M-м… я бы не хотела утверждать это так определенно. Ведь недаром говорят: нет дыма без огня.
— Я тоже так думаю, — сказал Пуаро, поднимаясь. — Я могу положиться на вас, мадемуазель?
— О, конечно! Я не скажу никому ни слова.
Пуаро улыбнулся и попрощался. На пороге он сказал маленькой служанке, которая подавала ему шляпу и пальто:
— Я здесь для расследования обстоятельств смерти миссис Олдфилд, но я был бы признателен вам, если бы вы сохранили это в секрете.
Глэдис, служанка мисс Лизеран, чуть не упала на подставку для зонтиков. Она взволнованно выдохнула:
— О, сэр, значит, доктор сделал это?
— Вы так думали какое-то время, не правда ли?
— Нет, сэр, не
— И она думала, — Пуаро с трудом подбирал соответствующие слова, — что там была «нечестная игра»?
Глэдис утвердительно кивнула.
— Да. И она говорила, что то же самое думала медсестра, которая была так предана миссис Олдфилд, сестра Харрисон. Она была так опечалена смертью миссис Олдфилд, и Беатрис говорила, что, наверное, она что-то знает, потому что после всего этого ее отношение к доктору изменилось. Этого бы не произошло, если бы все было в порядке, правда?
— Где сейчас сестра Харрисон?
— Она присматривает за старой мисс Бристоу — это в самом конце деревни. Вы не пропустите их дом — у него колонны и портик.
Прошло совсем немного времени, и Эркюль Пуаро уже сидел рядом с женщиной, которая, конечно же, должна была знать об обстоятельствах, давших повод к сплетням, больше, чем кто-либо другой.
Сестра Харрисон была все еще красивая женщина лет сорока. У нее были мягкие, безмятежные черты мадонны и большие привлекательные темные глаза. Она спокойно и внимательно выслушала его и затем медленно произнесла:
— Да, я знаю, что ходят эти слухи. Я сделала все, что могла, чтобы остановить их, но бесполезно. Такие разговоры возбуждают, а людям это нравится, вы понимаете…
— Но должно быть что-то, что дало толчок к сплетням.
Он заметил, что ее лицо выразило глубокую печаль. Но она только покачала головой.
— Возможно, — предположил Пуаро, — доктор Олдфилд не ладил с женой и это породило слухи?
Сестра Харрисон вновь нерешительно покачала головой.
— О нет, доктор Олдфилд всегда был добр и терпелив с ней.
— Он действительно любил ее?
— Н-нет, я не могу утверждать этого, — поколебавшись, ответила мисс Харрисон. — У миссис Олдфилд был очень тяжелый характер, ей было трудно угодить, она постоянно требовала к себе внимания.
— Вы думаете, она преувеличивала тяжесть своей болезни? — переспросил Пуаро.
— Да, ее болезнь была в основном плодом ее воображения.
— И все-таки, — сурово заметил Пуаро, — она умерла…
— О да…
Он изучающе посмотрел на нее: ужасное замешательство, явное смущение. Он сказал:
— Я уверен, что вы знаете причину всех этих сплетен.
Сестра Харрисон вспыхнула:
— Я догадываюсь. Наверно, это Беатрис начала распускать сплетни. И мне кажется, я знаю, что толкнуло ее на это.
— Да?
Сестра Харрисон заговорила быстро и сбивчиво:
— Знаете, случилось так, что я кое-что подслушала — разговор между доктором Олдфилдом и мисс Монкрифф, — и я совершенно уверена, что Беатрис его тоже слышала, но я не предполагала, что она придаст этому такое значение.
— Что это был за разговор?