Подвиги санитарки

Буссенар Луи Анри

Фрикет не могла сдержать слез, а Барка снова прокричал итальянцам арабские ругательства.

ГЛАВА 6

Вперед! — Первые солдаты негуса. — Менелик II. — Встреча. — Врачей нет. — Лечат все понемногу. — Изумление. — Капитуляция Макалле. — Фрикет вновь становится белой и назначается главным врачом в армии негуса.

И снова верблюды понеслись вперед. Вокруг по-прежнему свистели пули, но животные стремительно приближались к абиссинским позициям. Там их заметили и не стали стрелять; напротив, решено было открыть прицельный огонь по итальянцам.

Загремели

пушечные выстрелы, и итальянцы вскоре прекратили огонь, весьма удивленные столь мощной поддержкой.

Целые и невредимые, Барка и Фрикет с триумфом въехали на территорию, занятую войском негуса. Первый раз в жизни беглецы видели перед собой тех самых шоанов [160] , которых итальянцы считали дикарями, но от которых им тем не менее пришлось вытерпеть много неприятностей.

У этих солдат не было ни плюмажей, ни пышных султанов, ни роскошных мундиров с золочеными пуговицами. Костюм их был прост и состоял из легких белых панталон, спускающихся ниже колен, и просторной белой хламиды [161] с красной полосой посередине. На манер негуса, скрывавшего свою лысину, головы их были повязаны платками, туго затянутыми сзади.

160

Шоаны — народ, населявший Шоа.

161

Хламида — короткая накидка, которая перекидывается через левое плечо и застегивается на правом.

На поясе у каждого солдата имелся огромный, набитый патронами патронташ, за плечами — полотняный вещевой мешок со всем его обычным содержимым, от которого мирному человеку стало бы не по себе.

Правый бок украшала длинная, прямая, похожая на меч сабля; комплект довершало превосходное ружье Ремингтона, Мартини или Веттерли, предмет гордости и заботы.

Люди эти были необыкновенно храбры от природы и преданы негусу до самопожертвования. Они сражались за независимость с удивительным мужеством. Следуя призыву негуса, они бросили все — семьи, дома, родные места — и стали солдатами, чтобы дать отпор врагу, который быстро почувствовал на себе мощь этой армии.

Едва наши герои оказались на абиссинских позициях, к ним приблизились два важных всадника, одетых в длинные бурнусы [162] из черной шерсти; на головах у них красовались большие фетровые шляпы.

Менелик, которому докладывали даже о самых незначительных происшествиях, уже знал о необыкновенных беглецах. По его приказу двое офицеров должны были привести их к самому негусу. С прибывшими обращались очень дружелюбно; и хотя незнакомцы вызывали всеобщий интерес, абиссинцы проявляли сдержанность, не досаждая им своим любопытством.

162

Бурнус — в Африке плащ из плотной шерстяной ткани с капюшоном, обычно белый.

Палатка негуса находилась не слишком далеко — полчаса, если ехать галопом. Менелик с минуты на минуту ожидал капитуляции Маллаке. Он сидел перед палаткой в окружении своих сановников на складном кресле, покрытом золотистым плюшем; специальный человек держал над ним огромный красный зонт.

Фрикет с восхищением рассматривала этого правителя, ставшего за столь короткий срок, и вполне заслуженно, таким знаменитым. Она видела

перед собой мужчину лет пятидесяти, с широким черным лицом, изрытым оспой, с необыкновенно проницательными живыми глазами и с курчавой бородкой, тронутой сединой. В нем чувствовались огромная энергия и воля. На негусе была шелковая фиолетовая рубашка, хлопчатобумажные белые брюки, chamma, также из белого хлопка, и бурнус из черного атласа с тонкой золотой каймой. Головной убор его, уже достаточно известный всем, состоял из черной фетровой шляпы с широкими полями, надетой на головную повязку из белого муслина. И наконец, обувь: мольеровские башмаки без шнурков, в которых его огромным ногам было легко и свободно.

Перед палаткой стоял великолепный мул в расшитой золотом и серебром упряжи и накрытый роскошной попоной; на нем негус обычно ездил верхом. Здесь же находились лучшие воины, которые держали оружие правителя: ружье, саблю и щит. Над палаткой развевалось знамя с изображением его герба — лев с короной на голове держит в правой лапе обвитый лентами скипетр с крестом на конце.

Таким предстал перед Фрикет этот замечательный во всех отношениях человек, скромно именовавший себя Менеликом II, императором Абиссинии, королем королей Эфиопии, избранником Божьим, львом — победителем иудейского племени.

Наши герои приблизились к монарху. Тот заговорил с Баркой по-арабски:

— Кто ты такой?

— Слуга находящейся пред тобой докторши.

— Эта черная женщина — доктор?

— О нет, великий государь, она вовсе не черная, она белая, из Европы.

— Клянусь Богом, ты что, смеешься надо мной? Я же вижу, что лицо ее чернее моего!

— Она сама превратила себя в негритянку, чтобы сбежать от этих проклятых итальянцев.

— Как хитро придумано… Так ты говоришь, она белая?

— Да. Впрочем, ты можешь расспросить ее сам, она тебе все расскажет.

Негус приказал привести переводчика, хорошо говорившего по-французски, и с его помощью принялся расспрашивать девушку.

Фрикет отвечала очень четко и ясно; она коротко рассказала о своих приключениях в Японии и на Мадагаскаре, затем поведала о бегстве из Массауа. Негус заинтересовался именно этой последней историей. Он спросил у француженки, когда и как она собирается вновь обрести свой прежний цвет кожи и опять сделаться белой женщиной. Та объяснила через переводчика:

— Это очень просто, если под рукой есть все необходимое.

— Что ты имеешь в виду?

— У тебя есть врачи?

— Нет.

— А кто же лечит твоих больных и раненых?

— Все понемногу… и я сам лечу, и колдуны тоже.

— Значит, у тебя нет лекарств, которые применяют белые врачи?

— Есть! У меня есть походные аптечки — и те, что мы взяли у итальянцев, и те, что мне отовсюду прислали мои друзья.

— Отлично! Дай мне, пожалуйста, одну из них. Там я точно найду то, что нужно.

— И ты снова станешь белой?

— Да, конечно.

— Трудно поверить… Если у тебя получится, я буду считать тебя лучшим врачом на свете… И сразу же сделаю главным врачом своей армии.

— Зачем так восхвалять мои скромные таланты?..

Приказы Менелика выполнялись без промедления. Одно слово, движение — и вмиг появились два ящика с лекарствами. Негус велел Фрикет разместиться в его палатке и заняться тем таинственным превращением, которое его столь интересовало. Ничуть не смутившись, француженка преспокойно воспользовалась императорскими покоями, поставив условие, что никто не будет ей мешать или подглядывать. Менелик пообещал, что никто не подойдет к палатке, и даже сам он, желая подать пример остальным, скромно удалился.