Подводная лодка

Буххайм Лотар-Гюнтер

«Средиземное море, это верно», — резко прервал его Стармех. Его горло сжалось пару раз. «Другими словами, мы идем через Гибралтар».

«Гибралтар…» Второй помощник уставился на меня с открытым ртом.

«Джебель-аль-Тарик».

«Еще раз?»

«Арабское наименование Гибралтара: Гора Тарик».

Гибралтар, скала, населенная обезьянами. Крупным планом самка обезьяны, обнимающая своего детеныша, оскаленные зубы. Колония Британской Короны. Геркулесовы Столбы. Этнический мост между Европой и Северной Африкой. Альхесирас, оле! Танцовщицы живота из Танжира. Конвои Гибралтара.

Скала, пристанище для половины британского флота. Гиб-рал-тар, Гиб-ралтар… На пластинке была трещина и игла патефона заскакивала в звуковую канавку снова и снова.

Наверняка это не по вкусу и Командиру. Его наверняка не интересовало Средиземное море, не говоря уже о временной базе где-то в Италии. Фюрер отдает приказ, мы повинуемся — или, скорее, мы выполняем задание. Идеальный девиз для корабля — его следует выжечь на крышке ящика из-под лимонов и повесить в центральном посту.

Теперь для меня приобрели смысл передачи новостей в последние недели. Северная Африка: тяжелые сражения вокруг Тобрука, британцы, продвигающиеся в западном направлении по прибрежной дороге. Наверняка Средиземное море кишит британскими судами и кораблями сопровождения. Послать подводные лодки на зачистку — это было замыслом?

Мысленно я увидел карту пролива Гибралтар, вместе с отвратительными джунглями пеленгаторных станций, противолодочных сетей, боновых заграждений, мин и систем безопасности.

Где-то на периферии моего сознания застряло и отказывалось сдвинуться с места слово: ремонт. Подводная лодка UA нуждалась в ремонте после перенесенных бомбежек. Как Командир мог планировать следовать в Ла Специю без ремонта?

И другое слово: «Топливо…» Оно приплыло из центрального поста, дважды. Один раз его произнес Командир, затем мичман.

Затем я услышал: «Лечь на курс девяносто градусов».

Девяносто градусов — точно на восток? Теперь я был окончательно сбит с толку.

Командир вернулся из центрального поста и уселся за столом. Его лицо было наморщено как у мальчишки, считающего в уме. Стармех должен был задать вопрос, которого мы все ждали — «Откуда мы получим топливо?» — но его рот оставался плотно закрыт.

Следующие пять минут Командир провел за почесыванием своей бороды. Наконец он проворчал: «Мы пополним запасы в Виго».

Виго, Виго, Виго… Еще одно название, которое надо вытащить из памяти. Виго… Испанский порт, определенно — или он находится в Португалии? Одно из двух.

Стармех так плотно поджал губы, что на его худых щеках появились непривычные ямочки. «М-м», — был весь его комментарий.

«Очень продуманно со стороны командования», — сухо произнес Командир. «Они подумали обо всем — особенно о своих маленьких проблемах. Двести пятьдесят миль — мы сможем преодолеть их, даже не поднимая парусов. Ну, Стармех, что вы скажете теперь?»

На календаре было 14 декабря — плановая дата нашего возвращения. Теперь они хотели, чтобы мы шли в Испанию вместо Франции. После этого — Италия. Очень экзотично, что нас будут приветствовать кастаньеты вместо немецкого духового оркестра — как бы там ни было, я всегда предпочитал шерри консервированному пиву.

Испанский каштан, шпанская мушка — что там

еще было испанское?

Командир ухмыльнулся. «Нет нужды так скорбно смотреть, Стармех — все устроено. Столько топлива, сколько мы сможем взять — торпеды и запасы тоже. Все удобства родного порта, на самом деле».

Я раздумывал — откуда он знает — ведь радиограмма была довольно короткой.

Стармех пожал плечами. «В таком случае…»

Я вспомнил, что этот поход должен был быть для Стармеха последним — его двенадцатый патруль. U-A была его второй подлодкой. Немного людей пережило двенадцать патрулей, и теперь, в завершение, ему предлагалось особое обращение — великолепный шанс умереть за свою страну в последнюю минуту.

Я поднялся на ноги и пригнувшись, прошел через люк переборки.

Команда все еще не имела понятия, что нас ожидало. Прощай — встреча с духовым оркестром в Сен-Назере. Вместо этого, порт макаронников и множество проблем, прежде чем мы попадем туда — если вообще попадем. Я мог представить общую реакцию. В носовых отсеках догадывались, что что-то произошло. Возбуждение и любопытство висели в воздухе.

Куда бы я ни заходил, разговоры стихали и вопрошающие лица поворачивались в направлении меня, но до тех пор, пока Командир не делал никаких объявлений, я был обязан сохранять бесстрастное выражение лица.

Командир все еще не прокомментировал приказ, но его угрюмое выражение лица говорило о многом. Была ли хоть какая-нибудь надежда проникнуть через пролив — и, если даже нам это удастся, что дальше? Вражеские воздушные базы были очень близки и многочисленны, так что авиационное наблюдение было гораздо плотнее, чем над Атлантикой. Могло быть почти невозможным действовать днем. Говорили, что при условии правильного освещения и угла зрения летчики были способны обнаружить контуры подводной лодки в водах Средиземноморья на глубине до 60 метров.

Широкий лоб боцмана пересекал шрам, тянувшийся от правой брови к переносице. Возбуждение окрашивало его в розовый цвет. Сейчас он был темно-красным.

Крихбаум, у которого не было таких надежных индикаторов его эмоционального состояния, специализировался в полной флегматичности. Будучи призван Командиром, он склонился над штурманским столом и рычал на каждого, кто приближался слишком близко, как тигр, охраняющий от покушений кусок мяса. Следствием было то, что никто не мог сказать, над какой картой он работал со своими линейкой и циркулем.

Арио прошел через центральный пост по пути в нос. «Уже наверное час, как мы сменили курс», — закинул он удочку.

«Смышленый парнишка», — согласился Айзенберг. «Ты ничего не упустишь, верно? Им следует перевести тебя в штаб».

Крейсерская скорость. Команда провела еще один час, распятая на дыбе своего собственного тягостного любопытства. И все еще ни слова от Командира.

Следуя в кубрик старшин за своими письменными принадлежностями, я услышал: «Забавный курс…» — «Ну, быть может кают-компания хочет наблюдать, как солнце садится над Бискаем». — «Если ты подумываешь о том, чтобы вставить свой фитиль кой-кому в Сен-Назере, забудь! Я не знаю, что происходит, но ничего хорошего в этом нет».