Подводная уральская
Шрифт:
— Смотри, чтоб мне не пришлось краснеть! — напутствовал Вальку отец перед тем, как отправиться в очередной поход. — Служи, сынок, честно. Кривить душой моряку нельзя, море этого не любит. Ну, до свиданья!
Отец обнял сына и по сходням перешел на «Челябинский комсомолец», стоявший у причала. Заработали моторы. Валька долго смотрел вслед удаляющейся лодке, махая маленькой бескозыркой.
Через сутки «Челябинский комсомолец» пришел на хорошо знакомую боевую позицию — на Варангер-фьорд. Семь дней и ночей корабль терпеливо ожидал гитлеровского конвоя. И вот издалека донесся шум винтов. Случилось
В темноте советская лодка сливалась с береговой линией и ее трудно было заметить даже вблизи. К тому же, как давно убедился Хрулев, фашистские дозорные, выставленные на палубах, смотрят обычно в сторону открытого моря, ожидая нападения в первую очередь оттуда. В сторону берега — куда меньше внимания. Ведь до него — рукой подать.
На этой психологической тонкости и решил сыграть Хрулев. Не всегда же рвется там, где тонко. Он тихо перебросился с помощником двумя-тремя фразами, и, нагоняя одна-другую, понеслись по отсекам негромкие, но четкие команды. Выпустив торпеды, «Малютка» быстро развернулась к берегу. Она находилась по-прежнему в надводном положении. Хрулев не спускал глаз с транспорта, по которому выпустил торпеды. Темнота скрыла белый след от торпед. Наконец взметнулось пламя огня и дыма, похожее на верблюжий горб, и раздался мощный взрыв. Торпеды, видимо, одновременно ударили в борт. Григорий Демьяненко, присвистнув, даже снял телефоны и помотал головой, на секунду оглушенный взрывом.
В свете огня было видно, как немецкие сторожевики, похожие на стаю гончих, кинулись в сторону открытого моря. Демьяненко вновь натянул головные телефоны.
— Бомбят! — доложил он.
— Вижу! — отозвался Хрулев.
Но вот сторожевики вернулись к тонущему судну и стали спешно спасать людей, мечущихся по накренившейся палубе и плавающих неподалеку от транспорта, который, высоко задрав нос, проваливался кормой вниз.
Когда судно скрылось под водой, сторожевики ушли.
— Це гарно у тибя получилось! — радостно потирал руки Петренко, обращаясь к врагу. — Впридь з нами не шуткуй.
— Видно, подумали, что нарвались на мину, — рассмеялся Хрулев. — А может быть, спешили за транспортом?
— Та ни! Якой там транспирт. Нарвались на мину, и, возможно, свою, як неразумная дытына. А бомбы бросали швидко, шоб успокоить совесть. Здорово провели нимцив!
Помощник командира лодки Ф. Петренко.
Вот и родная гавань. На пирсе: Головко, Колышкин, Морозов и чуть в сторонке Валька Хрулев. «Челябинский комсомолец» произвел орудийный выстрел. Валька гордо посмотрел вокруг.
Головко поманил его. Юнга подбежал, козырнул.
— Встань рядом с нами, — ласково предложил адмирал.
Головко внимательно выслушал доклад командира лодки, поздравил с потоплением большого транспорта и попросил представить всех, кто достойно
— Отличились все матросы, старшины, офицеры, — твердо заявил Хрулев.
— Значит, всех и представьте.
— А теперь, — сказал Головко, — пусть сын тебе расскажет о своих успехах.
Только поздно вечером Хрулевы остались вдвоем. После того, как экипаж помылся в бане, поужинал, Виктор Николаевич привел сына в свою комнату.
— Ну вот, — сказал отец, смахивая пот со лба, — наконец-то я освободился и готов тебя выслушать. Рассказывай.
— А чего рассказывать… В поход не пустили.
— Правильно сделали. Прежде чем отправиться в поход, надо стать специалистом.
— А я учусь…
— Ну и как? Довольны тобой?
— Мной-то довольны. Я недоволен.
— Чем же это?
— Хочу стать торпедистом, а учат на электрика, — пожаловался Валька, — затирают.
Виктор Николаевич внимательно, с укоризной посмотрел на сына.
— Садовая твоя голова! На подводном корабле нет второстепенных специальностей, запомни раз и навсегда. Без электричества, брат, и под водой не поплывешь.
— Мне уже объясняли.
— А ты мимо ушей пропустил. Кто тебя обучает?
— Дядя Саша.
— На флоте нет дядей. Звание, должность, фамилия?
— Командир отделения старшина первой статьи Матюшин.
— Придется попросить его, чтобы построже был с тобой.
— Он и так слишком строг. Физику заставляет зубрить, раздел об электричестве.
— Ну что ж, ученье — свет, — сказал отец, улыбнувшись.
Вошел Фисанович.
— С благополучным тебя возвращением! — весело воскликнул он с порога. — А это кто? Сын? Давай тогда знакомиться. — И Фисанович, как взрослому, протянул Вальке руку. На груди у него горела Золотая Звезда, и юнга с удовольствием обменялся рукопожатием с Героем Советского Союза.
— Откуда ты, такой орел?
— С «Ка-двадцать один», с большой крейсерской, — уточнил Валька и со вздохом признался: — В походе я еще не был. Но обещали в следующий раз взять.
— Обещали — значит возьмут… Ну, и как твои успехи? — обратился Фисанович к Хрулеву-старшему.
— Потопили транспорт… А у тебя?
— Тоже пустили на дно. Солидная такая посудина. На семь тысяч тонн.
Когда Фисанович возвращался на базу, они подолгу беседовали с Хрулевым. Вот и на этот раз поговорили, посмеялись, пожелали мальчишке побыстрее «оморячиться».
— А я знаю о вас стихотворение, — сказал Валька Фисановичу. — Хотите прочту?
Валька сделал шаг вперед и оказался на середине комнаты. Встряхнул головой, словно на сцене, и, слегка волнуясь, начал читать.
Фисанович, смеясь, зааплодировал.
— Браво, браво! Слышь, Виктор, — обратился он к Хрулеву-старшему.
Вечерами Фисанович пишет книгу «История «Малютки» — под таким названием она будет издана позже. Поэтому Виктор Николаевич возвращается домой попозднее, чтобы не мешать другу.
В середине марта 1944 года М-105 ушла в очередной поход. На этот раз экипажу было приказано занять позицию в Перс-фьорде. Три дня курсировали вдоль берега. 19 марта исполнялась годовщина, как на корабле поднят военно-морской флаг, и Хрулев накануне вечером попросил Сафонова приготовить праздничный ужин.