Подводный Царь

Рашоев Малхази

Паника накрыла меня. Сеньор Элфренцо свистел и размахивал руками, призывая меня плыть к берегу, но я не мог. Я чувствовал, как медленно и неумолимо погружаюсь в воду. Последнее, что я услышал, были крики детей и воспитателей.

Я поднял голову. Надо мной светило солнце, но его лучи становились все тусклее, как будто оно уходило вместе со мной. Внутри меня что-то сдалось. “Это конец”, – подумал я, закрывая глаза и отпуская себя ко дну.

Глава 3. Шепот глубин

На дне моря, под толщей воды, которая скрывала меня на глубине десяти или пятнадцати метров, я

увидел нечто невероятное. Сквозь мутную зелень воды появился свет. Он принимал форму шара, который медленно опустился ко мне. В голове раздался голос, мягкий и обволакивающий:

– Твое время еще не пришло. Тебя ждут великие дела.

Этот голос был странным, но каким-то родным, словно он говорил прямо с моей душой.

Когда я очнулся, вокруг стояли спасатели, суетясь и проверяя мое состояние. Среди них выделялась фигура сеньоры Марии де Дементос. Она была монахиней, которая преподавала у нас основы религии и науки. Первое, что я увидел, открыв глаза, – это ее мягкая улыбка. Ее глаза светились радостью, что я жив.

В тот момент я ощутил странное чувство. Мне захотелось назвать ее “мамой”. Может, это была жажда материнской любви, которой мне всегда не хватало, или, может быть, это был просто миг слабости. Я не решился сказать это вслух, но это чувство глубоко засело в моей душе.

Меня уложили на носилки, надев кислородную маску, и отправили в больницу. Вокруг толпились мои друзья. Среди них я заметил Диого, сестер Гарсия, и – к моему удивлению – заплаканного Сержа. Его мощные плечи подрагивали, а взгляд выражал сожаление. Я не мог поверить своим глазам – хулиган и здоровяк, который, казалось, никогда не испытывал угрызений совести, стоял и плакал.

В больнице я провел неделю. Мне сказали, что я был под водой три или даже пять минут, прежде чем спасатели смогли меня найти.

– Три-пять минут? – переспросил я в удивлении. – Но для меня это было всего секунд двадцать.

– Нет, Кайо, – ответил врач. – Ты был на дне довольно долго. Спасатели уже теряли надежду, но благодаря яркому солнечному свету, который вдруг осветил воду, они заметили тебя.

Эти слова поразили меня. Вспышка света… Словно солнце специально указало им путь.

Сестра Мария де Дементос подошла к моей кровати и сказала:

– Это настоящее чудо, Кайо. Господь дал тебе второй шанс. Видимо, твоя миссия на этой земле велика.

Ее слова глубоко засели в моем сознании. После выписки из больницы я стал смотреть на жизнь иначе. Словно что-то внутри меня изменилось. Я все чаще задавал себе вопросы: “Почему я остался жив?” “Что это был за свет?” “Что за миссия меня ждет?”

Эти мысли не покидали меня ни на секунду. Что-то в этом опыте изменило мой взгляд на мир. Шепот глубин, свет шара и слова сестры Марии стали для меня новым началом – загадочным и волнующим.

Глава 4. Разные пути и новые лица

Спустя несколько месяцев после событий того летнего дня, моя жизнь постепенно вернулась в привычное русло. Я начал забывать о том странном свете на дне моря и голосе, который прозвучал у меня в голове. Оставались лишь смутные воспоминания и неясное ощущение, что мне было суждено что-то важное.

Диого, мой

близкий друг, тоже, казалось, забыл об этом случае. Однако его жизнь круто изменилась. Он стал еще больше погружен в свои науки. Теперь он был по уши занят каким-то сложным проектом, связанным с квантовыми калибраторами. Я не понимал ни слова из того, что он объяснял, и все больше ощущал, как мы с ним отдаляемся. Прежний Диого, с которым я мог поговорить о чем угодно, казалось, остался в прошлом. Он был занят не только работой над своими идеями, но и постоянными расспросами учителей, которые едва ли успевали ответить на его вопросы. Иногда мне казалось, что даже самые терпеливые из них начали уставать от его настойчивости.

Сестры Сильвия и Сиара Гарсия тоже готовились к переменам. Их хотела удочерить богатая семья из Соединенных Штатов. Правда, процесс затягивался из-за каких-то проблем с документами. Несмотря на это, все понимали: вопрос времени, и они покинут Эль Пуэрто де Санта-Мария. Мы старались не говорить об этом, но каждый из нас чувствовал нарастающую грусть. Я все чаще замечал, как Сиара уходит в себя, словно уже мысленно готовилась к новой жизни, в то время как Сильвия пыталась поддерживать привычную атмосферу радости и юмора.

Однако школа тоже переживала свои перемены. Сеньор Эльфренцо, наш любимый преподаватель плавания, был уволен после инцидента со мной. Городские власти посчитали его действия слишком рискованными для детей. Это решение было принято быстро и без возможности апелляции. Я чувствовал себя виноватым, хотя и понимал, что он не хотел никому навредить.

На его место пришел новый преподаватель физической культуры – сеньор Альфредо де Санчес. Этот человек отличался железным характером и требовал от всех строгой дисциплины. Он часто говорил, что уважение и порядок – основа любой победы. Помимо своей работы в школе, сеньор Альфредо был заядлым рыбаком. Благодаря ему на нашу столовую начали регулярно поставлять свежие морепродукты. Он даже организовывал экскурсии на рыбацкие лодки для учеников, чтобы показать, как добываются креветки, устрицы и рыба.

Однажды вечером, сидя в одиночестве на небольшом холме, я смотрел на море. Оно мерцало в лучах заходящего солнца, спокойное, как моя память о детстве, когда всё казалось простым и понятным. Я часто приходил сюда, чтобы подумать, остаться наедине с собой. Но в тот вечер меня ждал разговор, который я никак не мог предугадать.

Диого подошел ко мне бесшумно, как он умел. Я услышал только его голос:

– Кайо, мне нужно тебе кое-что рассказать.

Я повернулся к нему. Его лицо было серьёзным, но каким-то отстранённым, словно он уже жил в другом мире.

– Мне предложили перевестись в школу в Мадриде. Это учебное заведение для детей с особыми способностями. Углубленное изучение физики и математики, участие в научных проектах. Это шанс.

Его слова прозвучали сухо, словно он говорил о чём-то совершенно обычном, вроде нового учебника или лабораторного опыта.

Я долго смотрел на него, пытаясь понять, что чувствую. Он говорил, будто это вовсе не событие, будто это не навсегда изменит наши жизни. В его голосе не было ни радости, ни печали – только факт.