Подводный флот

Пол Фредерик

– Это про меня, – обреченно прошептал Эсков. – Значит, от судьбы не уйдешь!

Я начал подбадривать его, но ненасытный взгляд Блаймэна скользнул как раз по нашему флангу. Я резко повернул голову.

– Слушайте, а не то останетесь на дне! – прорычал лейтенант. – Некоторые люди хорошо переносят давление, некоторые – не очень. Сегодня мы проверим, как обстоят дела у вас. Повышенная чувствительность к давлению проявляется в следующих симптомах. Во-первых, резкая головная боль. Во-вторых, мелькание ярких пятен перед глазами. В-третьих, звуковые галлюцинации –

например, из глубины вам послышится звон колокола и тому подобное. Если у вас появится хотя бы один из таких симптомов, немедленно возвращайтесь в переходной шлюз. Мы втащим вас на плот, а там врачи приведут вас в порядок. Но если вы не обратите внимания на эти симптомы…

Он замолчал и бросил холодный взгляд на Эскова. Боб не дрогнул, но я почувствовал, что ему явно не по себе.

– Запомните, – продолжил инструктор, – что если вас даже отчислят из академии, вы легко найдете работу на торговых судах. Но мертвые курсанты не нужны нигде.

Он посмотрел на часы.

– По-моему, с вас достаточно. Фэрфэйн, ваши люди свободны!

Курсант-капитан вышел из строя и повернулся к нам лицом.

– До погружения – сорок минут. За это время – позавтракать, получить укол и надеть снаряжение. Курсанты, воль-но!

Мы с Бобом наспех поели и быстро поднялись по трапу. Большинство из наших однокурсников еще не закончили завтракать, но у нас здешняя еда не вызывала аппетита. Во-первых, на нас испытывали специальный рацион подводников, не отличающийся приятным вкусом. Во-вторых, нам хотелось посмотреть на восход солнца в открытом море.

Он еще не наступил. В небе по-прежнему ярко горели звезды, но по всему горизонту уже тянулась светлая полоса. Мы стояли одни посреди пустой темной палубы. Подойдя к самой корме, мы оперлись на релинги и стали смотреть, как с подошедшего катера к нам на баржу сгружают два эхолота. Когда начнутся погружения, возле этих приборов будут дежурить курсанты-старшекурсники в жестких скафандрах, им поручат вести протокол погружений и фиксировать выполнение норматива.

Катер отошел от баржи, и матросы стали опускать в воду первый эхолот. Мы с Бобом вглядывались в чернильно-черную воду.

– Можешь не сомневаться, Джим, – неожиданно сказал Эсков. – Ты выполнишь норматив даже без всякого укола.

– И ты тоже!

Боб задумчиво посмотрел на меня, а потом покачал головой.

– Спасибо, Джим. Мне хочется в это поверить.

Он опять перевел взгляд на воду и озабоченно вздохнул. Это была давняя история – она началась с его первого погружения без скафандра.

– Экстаз глубины… Красиво звучит, да, Джим? Вот только чувствуешь себя от этого паршиво!

Он выпрямился и улыбнулся.

– Но я справлюсь с ним. Я должен!

Я не знал, что сказать другу. К счастью, сейчас я мог промолчать – к нам приближался какой-то курсант. Окликнув нас, он подошел к релингам и тоже стал смотреть на черное зеркало воды с мерцающими в нем звездами. Это был первокурсник, которого я прежде никогда не видел.

– Странно все это выглядит, – пробормотал он себе под нос. – Что, всегда так?

Мы

с Бобом переглянулись. Наверное, совсем еще салага – из какого-нибудь городка в Индиане, где люди могут прожить всю жизнь и ни разу не увидеть моря.

– Да, вполне обычная картина, – снисходительным тоном ответил я. – А ты, наверное, впервые попал в открытое море?

– В открытое море? – удивленно переспросил он. – Да нет… я спрашивал не о море. Небо! Здесь оно такое глубокое. Столько звезд, и солнце восходит. Здесь всегда так много звезд?

– Обычно их намного больше, – сухо ответил Боб. – А ты что, раньше звезд не видел?

Странный курсант отрицательно покачал головой.

– Довольно редко…

Теперь настала наша очередь удивляться.

– А как тебя звать? – спросил Боб.

– Крэкен… Дэвид Крэкен. – Он с любопытством посмотрел на меня своими темными добродушными глазами. – А тебя я знаю. Ты – Джеймс Иден. Твой родственник – Стюарт Иден, изобретатель иденита!

Я кивнул, хотя восхищение, прозвучавшее в его голосе, меня немного смутило. Я гордился изобретением своего дяди – иденитовой пленкой, которая обращала вспять действие колоссального давления воды. Именно благодаря этому люди могли осваивать морское дно. Но дядя всегда учил меня не хвастаться.

– Мой отец был знаком с твоим дядей, – оживленно продолжил разговор Крэкен. – Это было довольно давно. В те времена они вместе изучали проблему давления на больших глубинах…

Курсант внезапно замолчал. Признаться, его слова немного разозлили меня. С какой стати он говорит, что к изобретению иденита причастен кто-то, кроме моего дяди Стюарта. Скорее всего, это болтовня. Будь это правдой, дядя не стал бы скрывать этого, а так – он ни разу не упомянул о человеке, который помогал ему в разработке иденита.

Я ожидал, что наш новый знакомый поподробнее расскажет о своем отце, но он, помолчав, неожиданно вздрогнул и испуганно раскрыл рот.

– Что случилось? – не понял Эсков.

Дэвид Крэкен взволнованно смотрел на воду. Ее поверхность по-прежнему была спокойной и черной, как нефть, лишь кое-где ее подсвечивали лучи еще не показавшегося из-за горизонта солнца. Но именно эта вода чем-то встревожила Крэкена.

Он вытянул руку, показывая на что-то пальцем. Я увидел вдалеке неясный отблеск света и пробежавшую по поверхности воды рябь. Свет появился в двухстах с лишним метрах от нашего судна, в открытом море.

– Вы знаете, что это такое? – тихо спросил Крэкен.

– Ему что-то померещилось! – усмехнулся Эсков. – Я и сам видел какие-то блики. Скорее всего, это косяк тунцов. Их же разводят здесь, на Бермудах… – Он с улыбкой посмотрел на Крэкена. – А ты, наверное, подумал, что это морской ящер?

Дэвид Крэкен ответил ему серьезным взглядом.

– Почему бы и нет? Скорее всего, ящер.

Он так серьезно сказал об этом! Как будто на островных отмелях Бермудского архипелага водились морские ящеры! Словно они были реальностью и обычным явлением! Таким тоном можно было сказать «скорее всего, акула…».