Подводный фронт
Шрифт:
Четко, уверенно распоряжался в центральном посту командир «К-3» капитан 3 ранга Кузьма Иванович Малофеев, Подтянутый, жилистый, сухопарый — в самом облике его чувствовалась незаурядная воля, большая внутренняя сила. Это был один из опытнейших командиров в бригаде. Его командирская биография началась еще в 1936 году на Балтике. Во время финской кампании Кузьма Иванович несколько раз выводил в боевые походы «С-3», которую он тогда возглавлял, и за отличие в боях был награжден медалью «За боевые заслуги». Ну а здесь, на Севере, он уже удостоился за
Опыт Малофеева для меня был большим подспорьем. Ему не приходилось, так сказать, разжевывать те или иные указания. Все он понимал с полуслова, хорошо представлял надводную и подводную обстановку, чувствовал своего коллегу с «К-22» Василия Федоровича Кульбакина. А для совместных действий это крайне важно.
В отличие от командира его замполит капитан 3 ранга В. И. Медведицкий на «катюше» недавно. Пришел он к нам в бригаду тоже с Балтики месяц назад. Многое для него было внове. Но к походу он подготовился добротно. И актив подготовил. Пройдя по отсекам, я в этом убедился: все партийные и комсомольские активисты знали, чем им в данный момент надо было заниматься. Агитаторы в отсеках еще раз разъясняли товарищам задачи, поставленные на этот поход, готовились первые выпуски боевых листков. Самого Медведицкого я застал в радиорубке. Замполит, как заправский радист, принимал очередную сводку Совинформбюро. Приняв аккуратно стал переписывать ее в тетрадь.
— Это зачем? — поинтересовался я.
Медведицкий охотно пояснил:
— Собирать людей на политинформацию в походных условиях не всегда возможно. Ведь любое лишнее движение требует дополнительных затрат воздуха. Для того чтобы избежать этого, мы и завели специальную тетрадь. После принятия очередной сводки пускаю ее по отсекам. Моряки читают записи по группам и индивидуально. Потом возвращают ее в центральный пост, где с последними известиями с фронтов могут ознакомиться те, кто сменяется с вахты…
Прямо скажем, молодец Медведицкий! Заслуживало похвалы и поддержки его стремление организовать партийно-политическую работу гибко, с учетом обстановки и специфики подводной службы. В боевом походе на подводной лодке действительно не до митингов и собраний. Тут нужны иные формы. Исключение лишь одно — собрания по приему в партию. Такое намечалось провести и в этом походе.
— Пять комсомольцев подали заявления с просьбой принять их в ряды ВКП(б), — сообщил мне Медведицкий.
— Когда же вы полагаете провести собрание?
— После первой успешной атаки по врагу, — оказал замполит. — Так решили коммунисты экипажа. Пусть вступающие покажут себя в бою…
Прошли еще одни сутки. Совместное патрулирование и в надводном, и в подводном положении осуществлялось уверенно и спокойно. Правда, к вечеру 5 февраля что-то не заладилось с «Драконом», установленным на «К-3». Я пошел к гидроакустикам выяснить, в чем дело. Мой однофамилец главный старшина А. М. Виноградов и старшина 2-й статьи М. П. Боровик, разложив схемы, искали причины неполадок.
— Что
— Пока не можем понять, — доложил Виноградов. — Наши сигналы перестали проходить на «двадцать вторую».
Надо ли говорить, как некстати была эта поломка. Пришлось, как это предусматривалось планом на случай потери подводной связи, обеим лодкам всплыть. Благо, к этому времени над морем вновь уже сгущалась темнота.
В 21 час мы получили радиоинформацию с ФКП флота о выходе вражеского конвоя из Тромсё. Вскоре начали то и дело обнаруживать мотоботы и катера противника. Нам удавалось незаметно расходиться с ними контркурсами. Такое усиление движения мотоботов и катеров определенно говорило о том, что они обследуют район перед подходом конвоя. Значит, мы были на верном пути.
Около 23 часов капитан-лейтенант К. А. Соболевский, несший вахту на мостике, доложил о том, что слева на траверзе, в глубине Конгс-фьорда обнаружены два еле заметных пятна. Несколько минут я, Малофеев и Семенов всматривались в сторону фьорда: два пятна то смутно обозначались, то исчезали во мгле.
— Там, в Конгс-фьорде, — заметил флагманский штурман Семенов, — есть три небольших островка. Может, это они «дразнят» нас?
Решили пока воздержаться от входа в фьорд. Я спустился вниз, пошел в первый отсек проверить готовность торпедного оружия и поговорить с торпедистами. И вдруг с мостика донеслось:
— Комбрига просят срочно подняться наверх! Я мгновенно выскочил на мостик.
— Все-таки пятна перемещаются, — доложил Сеченов. — Пеленг на них не меняется. Они передвигаются вместе с нами.
— Идем во фьорд! — приказал я.
«К-3» повернула в сторону берега. С мостика было видно, как вслед за нами повернула, пристраиваясь в кильватер, и «К-22». Все хорошо. И вдруг — что такое? «Двадцать вторая» не удержалась в строю, продолжая катиться влево, и в считанные мгновения исчезла в темноте.
Мы не успели дать никакого светового сигнала. Да и в данной ситуации очень опасно было делать это. Некогда было и ждать, пока на «К-22» исправят свою ошибку. Каждая минута промедления могла обернуться тем, что конвой противника ускользнет от пас.
А в том, что впереди в фьорде движется конвой, сомневаться уже не приходилось. Два странных пятна, приобретая все более и более отчетливые очертания, наконец превратились в силуэты двух крупных транспортов. Я приказал Малофееву проводить атаку самостоятельно, не ожидая подхода «двадцать второй».
Кузьма Иванович напряженно всматривался в тьму, пытаясь точнее определить курс и состав конвоя.
— Что же это?! — удивленно воскликнул он. — Неужели без охранения идут?
В самом деле, возле транспортов, казалось, не было ни одного боевого корабля. Но это только казалось. Через несколько минут, когда «катюша», подвернув в сторону противника, приблизилась к конвою, из тьмы проступили очертания нескольких сторожевых кораблей. Плотная туманная дымка, стлавшаяся над морем, делала их почти невидимыми.