Подземелье
Шрифт:
Любой путь должен где-то заканчиваться. И он почувствовал, что это – его последнее путешествие. Он хотел одного. Закочнчить его в спокойном месте.
Сейчас он осторожно отполз чуть подальше от входа и умостился среди вороха сора. Одну из лапок он поставил на ствол дерева так, чтобы ощущать малейшие вибрации своими чувствительными волосками. Собственно, только на одной, этой, лапе они и остались. Опасности всё же никто не отменял, поэтому даже во сне нужно было сохранять
Жажда жизни покинула его. Хотелось спать. За один этот подъем усталость в теле накопилась невероятная, теперь тело ощущалось обузой, неподъемным грузом. Во сне это исчезало.
За пару десятков мгновений его сморил сон, которому он даже не сопротивлялся. Он надеялся, что этот сон станет последним. Это было бы хорошо – умереть не в пасти какой-то твари, став обедом, а просто от собственной дряхлости. Стало легко и хорошо, почти как в детстве, когда сознание пребывало в каком-то дурманном состоянии неведения.
Однако…продолжалось это недолго. Жук не успел толком насладиться блаженным покоем, так как его ворсинки на лапе ощутили вибрацию ствола. Да и одновременно с этим возопило чувство опасности, выработанное за много лет.
Он напрягся и с трудом отряхиваясь от сна зашевелился. Пробуждение давалось тяжело. Он собрал те немногие силы, что были и приподнял голову, будто обнюхивая пространство. Он не мог понять – откуда же шла опасность? Он не ощущал ее ни справа, ни слева, ни под собой…только…Наверху!
Обнаружил тварь он слишком поздно. Хотя, даже обнаружь он ее раньше, то убежать бы не смог. Нет больше ни былого проворства, ни способности к полету, ни желания жить и бодаться до смерти.
Что это за существо рогач не понял – его старое и немощное тело просто оплело какое-то немыслимое количество конечностей, щупалец, клешней, и всё это в момент начало его с немыслимой злобой раздаваливать, разрывать на части. Он пытался сопротивляться. Боролся. Брыкался. Лапами пытался исцарапать своего обидчика. Хотел вырваться. Он на миг понял, что всё же хочет жить. Но тварь была больше и сильнее.
Рогач уже не ощущал ни собственного тела, ни боли. Но зато он ощутил утечку энергии. Утекала его собственная жизнь. Его тело пожиралось, становилось для другого, так как и другие становились всю его жизнь пищей для него. Обычно он выходил победителем из борьбы, но сейчас…он ошибся. Выбрал не то дерево, не то дупло, не то место для своего сна. В нем оставались крохи жизни. Последние крохи.
Мир исчезал. Окончательно темнел. Исчезли запахи. Ощущения. Совсем неожиданно вспыхнул СТРАХ. Но и он через миг испарился.
Странная легкость и одновременно тяжесть затопили
Зур”дах ощутил, что их с жуком сознания на мгновения слились окончательно, а потом разделились и от этого соприкосновения в нем осталась часть жизни жука.
Через мгновение он четко видел его и ощущал вне этого пространства СЕБЯ.
И теперь уже Зур”дах наблюдал как понемногу угасает сознание жука и наступает тьма, из которой нет возврата. УХОД. РАСПАД.
Гоблиненок стал сторонним наблюдателем. То немногое, что составляло сознание жука, растворилось. Тьма стерла его воспоминания, — понял он.
Однако сам слепок, словно пустая оболочка, завис перед бездной.
Туда уходят жизни всех, — понял он, наблюдая чистым осколком разума жука. Однако, совсем неожиданно, осколок потащило сквозь тьму вниз на бешеной скорости, и его уволокло следом.
Он хотел закричать, но не мог. Остановиться, но не мог.
На какой-то немыслимой скорости его несло и несло сквозь глубины тьмы и он вдруг понял. То, что должно было растворить сознание и его, и жука, не могло это сделать. Тьма не могла их поглотить.
Мы — неуничтожимы! Смерть-не конец.
Они неслись словно в водовороте тьмы, который настойчиво их куда-то толкал. У этого блуждания была цель. Искра от жука, в которой не осталось ни воспоминаний, ни сознания куда-то стремилась.
Через секунду случилось то, чего Зур”дах никак не мог ожидать.
Тьма закончилась вспышкой боли и света.
Нахлынувшие на него со всех сторон ярчайшие ощущения было нельзя ни с чем спутать — он родился. Вернее, не он — а та часть жука, за которой он следил.
И через миг, который был растянут по времени, он увидел перед собой огромные глаза. Глаза насекомого. А сам он вылазил...из какой-то норы? Нет, - ячейки удивительно правильной, шестиугольной формы...
Отовсюду он слышал жужжание, бесконечную вибрацию и кучу запахов. Он начала теряться. Голова закружилась. Вокруг были тысячи и тысячи таких как он. Существ с фасечтатыми глазами. И он начинал понимать их громкое жужжание. А еще у него были крылья. Однако не было брони. Исчезла неповоротливость рогача из прошлой жизни. Рогача в принципе больше не было, о нем помнил только он сам — Зур”дах.
Я-ОН-ПЕРЕРОДИЛСЯ!
Однако через мгновение его выдернуло из этого осколка памяти.