Подземелья Кривых гор
Шрифт:
– Это почему? – тихо спросил Клоп.
Похоже этот тоже ветку разума не особо качает. Даже мне понятно, для чего оркам беременные женщины.
– А самому слабо догадаться? – ехидно спросил Харт. – Да не смотри ты так, балбес. Не сами бабы им нужны, а те, кого они носят во чреве своем. А если еще точнее, то серебряные скрижали, что дает Великая Система новорожденным.
– Твари! – слышу гнев и негодование в голосе Клопа.
И я с ним солидарен. Правая рука яростно сжимает костяную рукоять ножа.
– Твари они и есть, – согласился спокойным голосом Харт. – Одним словом – нелюди. Шаманы
– Мда… дела-а… – ошеломленно протянул Клоп. – А тут как он оказался? Сбежал?
– Сбежать от орков? – хохотнул Харт. – Из степи? Не-е-ет… Такое под силу немногим.
– Как же тогда?
– Клоп, вот сколько с тобой знаком – все время удивляюсь твоей тупости. Не жлобись в следующий раз в Разум добавить чуток. Хе-хе… Слышал же сказание о братьях? Или тебе на ночь мамаша сказки не рассказывала?
– Дык, я это… – промямлил Клоп.
– Балбес ты, – резюмировал Харт. – Пораскинь мозгами-то немного. Как он мог из орочьего рабства сюда попасть? Тут два варианта сами собой напрашиваются. Либо орки продали его, либо из самих орков рабов сделали. Что касается Рипея – то это второй вариант. Племя степняков было разбито дружиной нашего барона. Все рабы орков стали кабальными барона. Долг многих из них выкупил наш хозяин, в том числе и Рипея. Вот и вся история.
А не в том ли бою в Пустошах погиб мой брат? Надо будет разузнать, когда точно произошло то сражение. Если это так, то выходит, что старик Рипей получил свободу отчасти благодаря моему брату. Хотя кабалу вряд ли назовешь свободой. То же рабство, только вид сбоку. А вот кто больше всех выиграл, так это, несомненно, наш барон Беренс. Потому мой отец и не любил дворян. Он называл их отожравшимися на нашей крови тварями…
Кривые горы встречали нас холодным ливнем. Из-за огромного количества воды, падающей с небес, дорога, петляющая среди серых скал, постепенно превращалась в бурлящую реку. Несколько раз мне казалось, что телеги вот-вот сорвутся в пропасть, но благодаря мастерству возниц, ни один мешок или ящик продовольствия не был утерян.
Рипей, кстати удивил. При всей его тщедушности он показал чудеса сноровки в управлении повозкой. Наверняка всю жизнь вкладывался в этот навык. Старик не зря ест свой хлеб.
Когда, наконец, добрались до шахтерского поселения, промокли до нитки и устали не меньше, чем лошади.
Пока брели по главной улице, успел разглядеть жилища местных обитателей. В основном старые бараки, но есть и отдельные, более новые домишки. В окнах некоторых из них, разглядел женские и детские лица.
У одного из таких домов мы на несколько минут остановились. Двери распахнулись и на улицу, кутаясь в серый пуховый платок выскочила женщина. На вид лет пятидесяти. Лицо, на удивление показалось знакомым. Она подбежала к повозке Крила, схватила спящего, замотанного в кожаную накидку, Тима и побежала обратно в дом. Только сейчас понял, что женщина, Крил и его сынишка очень похожи. Мгновенно
Отстраненно вспомнил рассказы о моих родственниках. Бергманы не всегда жили в Орхусе. Мои отец и мать родились в западных землях. Там и свадьбу сыграли. В тот день породнились два крепких клана. И уже к концу года мама сообщила, что ждет наследника обоих родов. Но счастье омрачилось вестью об ужасной эпидемии, что бушевала на западном побережье. Дабы избежать заражения будущей матери, мои деды уговорили родителей переехать на время в Орхус. Переждать беду. Тем более, что город уже выслал гонцов в столичную гильдию целителей.
Как показало будущее, решение о переезде было правильным. Посланники так и не добрались до столицы. Болезнь свалила их по дороге. А за неделю мор съел почти весь город. Выжили немногие. И среди моих родственников таких не было. Местный барон, дабы зараза не распространялась дальше, приказал сжечь город дотла. Вместе с оставшимися выжившими. Думаю, именно с того момента мой отец стал так яро ненавидеть дворян…
Проехав еще несколько минут по главной улице поселка, наша колонна свернула направо в переулок. А за ним еще в один, и еще… Несколько поворотов, и мы, наконец, остановились возле большого амбара, огороженного высоким частоколом и охраняемого пятеркой бойцов. Видимо продовольствие здесь в цене – раз его так оберегают.
Тут же у массивных ворот толпилась кучка каких-то оборванцев с глиняными плошками и кружками. В основном старики, но были и дети. Завидев нас издалека, они бросились навстречу, клянча и умоляя дать им немного еды или денег.
Харт, Клоп и еще двое бойцов, которые сопровождали наш караван, не мешкая и не особо церемонясь отходили бедняг плетками.
Заметив мой ошарашенный взгляд, Харт оскалился и рыкнул:
– Смотри, малой, да на ус наматывай! Будешь лениться, опустишься до уровня этих тварей!
Когда, воин отвернулся, кто-то потряс меня за рукав. Я опустил взгляд. Это был мальчишка, лет восьми. Копна черных нечесаных волос. Бесцветная простая одежда. Жалобный взгляд карих глаз. Чумазое лицо.
– Дашь хлебушка? – пискнул он.
Я вздрогнул. Стало не по себе. Понимаю, мое положение не самое завидное, но в этот момент, чувствовал себя на фоне этого пацаненка, прямо богачом.
– Прости, парень, – пожимаю плечами. – Хлеба нет, но есть вот это…
Достаю из котомки небольшое зеленое яблоко и протягиваю мальцу. Вижу его восхищенный взгляд. Фрукт, как по мановению волшебного пера, исчезает и пацан, не сказав ни слова стартует в ближайший проулок.
– Зря.
От сиплого голоса Харта, невольно вздрагиваю.
– Очень скоро ты пожалеешь об этом, – сказал он и направился в сторону встречающих нас стражей.
Новоприбывших, включая и меня, построили в одну шеренгу прямо под струями ледяного дождя – в двух шагах от входа в теплый и сухой барак. На пороге, под широким козырьком и в окружении охраны стоит Кнуд. Второй человек после Скоркса, находящегося сейчас в отъезде.
Худой злобный старик с алчным взглядом. Тонкие губы, гнилые зубы, острый, как у птицы нос, на подбородке жиденькая поросль из седых волос – мерзкий тип. Единственная черта, которая мне в нем нравится – это отсутствие правого уха.