Подземная гроза
Шрифт:
Так страшно было это ночное видение, что за двадцать километров от крайних галерей, в городе Лилле, в панике бросив оружие, бежали немецкие солдаты.
В ПОДЗЕМНОМ ГОРОДЕ
В нынешней подвижной маневренной войне войска, как правило, не застаиваются на занятых рубежах.
В войне против гитлеровских фашистов еще не было больших подземных сражений, но случались порою ожесточенные подземные стычки.
Так было в Сталинграде, где враги, окруженные нашими войсками, превратили в крепость каждый дом.
Воздух над иными районами
Земля, которую защищали наши бойцы, сама становилась на их защиту.
В один из наших блиндажей приполз однажды старый коммунальный инженер. Он принес с собой план городского водоснабжения и канализации.
— Спрячьте это, — сказал ему офицер, — это пригодится вам в будущем. Скоро придется вам восстанавливать все, что здесь изуродовано.
Но старик рассказал офицеру про подземный таинственный город, неведомый уличным пешеходам.
Он говорил про канализационные трубы — магистрали, широкие, как подземные улицы, и такие просторные, что по ним можно двигаться, слегка согнувшись. Про подземные коридоры, вдоль которых идут электрические кабели. Про колодцы с круглыми чугунными крышками, подымающиеся от труб на поверхность земли.
Офицер оценил значение плана.
В подвале одного из домов саперы начали рыть подземный ход. В тот же день они уперлись в большую бетонную трубу. Они проломили стену трубы и вошли внутрь. Открылся ход в лабиринты улиц подземного города.
С автоматами наперевес бойцы пошли по трубам.
В ту ночь фашисты получили жестокий удар.
Глухою ночью в самом сердце немецкой обороны неслышно поднялись чугунные крышки водосточных колодцев, и отряды наших автоматчиков, появившись из-под земли, ударили врагам в тыл. От улиц и закоулков подземного города бойцы повели подземные атаки под фашистские крепости-дома.
Обмотав сапоги тряпьем, чтобы заглушить шум шагов, саперы прорывали под здания короткие минные галереи. Бесшумно построясь цепочкой, осторожно из рук в руки передавали они в концы галерей пакеты со взрывчаткой. И дома взлетали в воздух, рушились стены и потолки, обнажались лестничные клетки.
В серой плавающей пелене раздробленных в порошок кирпичей и штукатурки наши штурмовые группы бросались в атаку на потрясенного врага.
Так подземный город воевал с наземным.
Так наши бойцы, громящие врага на суше и в воздухе, громили его и под землей.
ВЗРЫВ В УПРЯЖКЕ
УКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВЫХ
Не так просто произвести взрыв, как иной подумает. Взять хотя бы подрыв фронта близ Виштаете. Чего стоило, например, целый поезд взрывчатки сгрузить под землю! Тут, чтобы скинуть груз, пришлось соблюдать большую осторожность. Ненароком уронишь ящик — взорвется.
Или чего стоило, например, взорвать заряд в глубине галереи, если даже рядом с ней стоять опасно!
Видно, отчаянным храбрецом, дьявольски ловким человеком надо быть минеру-подрывнику, чтобы и заряд взорвать и самому в живых остаться.
Спору нет, важные эти качества: и храбрость,
Не голыми руками управляют подрывники могучими силами взрыва. Есть у них для этой цели специальная упряжь.
Многие сотни лет военная техника знала лишь одно взрывчатое вещество: порох. А порох был слаб. Ядро, начиненное порохом, не могло причинить серьезный ущерб крепостной стене.
В прошлом столетии химики придумали новые детонирующие взрывчатые вещества — в сотни раз сильнее пороха.
Химики действовали азотной кислотой на хлопчатобумажную вату, и получалось взрывчатое вещество нитроклетчатка; действовали азотной кислотой на глицерин и получали взрывчатое вещество нитроглицерин. Эти вещества не были простой смесью горючего и кислорода. Это были сложные химические соединения, каждая молекула которых была как бы маленьким зарядом. Внутри каждой молекулы содержался запас горючего и кислорода, скованного цепями азота, но всегда готового соединиться с горючим.
Придумали химики вещества и ждут. Думают, отбою не будет от промышленников и военных.
Но военные этих веществ не брали.
И не потому, что, привыкнув воевать по старинке, люди пугались новизны, продолжали цепляться за старое. Нет, дело не в этом. Была другая серьезная причина.
Представьте себе такое. Захотел земледелец скотину выбрать, чтобы землю пахать. Выстроили перед ним разных животных — выбирай! Оглядит их хозяин да и укажет на лошадь.
— Почему, — спросят, — лошадь выбрал?
— Как почему? Она сильная.
— Так ты бы льва выбирал. Он еще сильней. Он одним ударом коня свалит.
— Нет уж, увольте! Его не то что в упряжку, его пальцем тронуть нельзя, в клочки разорвет!
Люди, конечно, не на ярмарке и не в зверинце рабочий скот выбирали. Тысячи лет подряд отбирая, укрощая и приучая, вырастил человек из диких зверей сильных и смирных домашних животных.
Новые взрывчатые вещества тоже походили на диких зверей. Оттого и не брали их промышленники и военные. Это были вещества-недотроги. Их молекулы были сложны и неустойчивы, как карточные домики. Они ждали самого ничтожного повода, чтобы взорваться. Были среди них такие вещества, которые взрывались оттого, что на них садилась муха.
А военные требовали другого. Они хотели иметь взрывчатку, которую можно было бы без всякого риска десятками тонн хранить на складах, возить вдоль линии фронта на тряских повозках, тащить на спине под огнем врага.
Надо было укротить буйный нрав новорожденных питомцев химических лабораторий. Химики превратились в укротителей. Всякого, кто добивался тут успеха, ожидали богатство и слава.
Первых серьезных достижений добился шведский инженер Нобель. Он укротил непокорное взрывчатое вещество нитроглицерин, превратив его в сравнительно мирный динамит. Только что разметав динамитом огромную скалу, Нобель перед группой оледеневших от ужаса экспертов бесстрашно шуровал в куче динамита раскаленной кочергой. Динамит не боялся пламени. Однако динамит не очень подходил для военных надобностей. Он был все же слишком чувствителен к сотрясениям и толчкам.