Подземная пирамида
Шрифт:
– И это, конечно, возможно, – сказал я. – И еще очень многое другое, о чем мы, пожалуй, и думать не осмеливаемся. Но не забывайте одну вещь. Мы должны рисковать) Рисковать, потому что люди Джиральдини тоже рискуют.
– А не обойдется ли нам этот риск слишком дорого? – спросил Осима.
– Не исключено. Но ничего другого не остается. Мы не можем исходить все боковые ходы.
– Пока был только этот один.
– Бьюсь об заклад, что будут и другие. Кстати, коридор выдерживает нужное направление?
– Безукоризненно.
– Тогда и нам незачем отклоняться. Кстати, вероятно, что боковые ходы ведут на поверхность.
– Вы так считаете?
– А для чего бы еще их сделали? Очевидно, тот или иной древний посетитель приходил к пирамиде по таким ходам. Разве нет?
– Возможно.
– А это означает, что и они входили в коридор по боковым ходам, и здесь уже продолжали свой путь к пирамиде.
Все еще хмыкая, они стояли и ломали себе голову, когда неожиданно на помощь поспешил Ренни. Было видно невооруженным глазом, что он прямо-таки сгорал от нетерпения, когда почти в истерике топнул ногой.
– Пойдемте уже куда-нибудь, чтоб его! Я признаю, что говорил ерунду. Нельсон прав, мы должны рискнуть! Пойдемте же, черт побери!
Его слова подтолкнули нас, и мы не останавливались, пока не дошли до следующего бокового туннеля.
– А не следует ли нам пройтись хотя бы по одному из них? – спросил с беспокойством Силади, посветив мне в лицо своим фонариком.
Я раздраженно дернул головой и почувствовал, что, несмотря на успокаивающее поглаживание Сети, на меня тоже накатывает приступ истерии.
– Уберите же фонарь! – заорал я на него, и он немедленно убрал свет. – Экскурсий организовывать не будем. Хотя бы потому, что… Посмотрите на наши следы в пыли! Если мы вернемся из бокового тоннеля, им туда не нужно будет идти, они будут знать, что мы выбрали неверный путь. Боюсь, что мы и так уже не имеем того преимущества.
В этот момент земля у нас над головой содрогнулась. Издалека, сверху до нас докатился глухой грохот, и почва колебалась без остановки по крайней мере минут десять. Из этих десяти минут пять мы провели, распластавшись по стене, и только в конце пятой минуты, после моих возобновленных увещеваний, осмелились двинуться вперед.
– Что это… милый? Бомбежка? – спросила меня тихо Сети и нервно сжала мою руку.
Карабинас повернул ухо к своду, потом потряс головой.
– Наверняка, нет. Равномерный, монотонный гул. Как будто волны реки…
– Есть! – воскликнул Йеттмар. – Есть! Силади и Ренни, побледнев, уставились на него.
– Нил? Тогда, значит… значит, мы никогда не доберемся до пирамиды!
– Не может быть! – указал Осима на стрелку компаса. – Коридор ведет точно к пирамиде.
– Тогда что же?
– Танки, – сказал Йеттмар. –
– А туннель не обвалится под танками? – забеспокоился Ренни.
– Будем надеяться, что нет. Потому что он еще раньше обвалился бы… Но когда туннель прокладывали, то не учитывали, что может появиться автострада на Судан.
– Пойдемте дальше, ради бога! – поторапливал нас Ренни.
Мы шагали молча, пока не увидели третий боковой туннель.
– Сколько еще может быть до пирамиды? – спросил Осима, наблюдая за стрелой компаса.
– По нашим расчетам, всего с полкилометра. Но может быть, и меньше.
– По-прежнему никаких отклонений от направления.
– Порядок! Идем дальше!
Я отстал, чтобы еще раз взглянуть на боковой туннель, и Сети осталась со мной. Когда остальных поглотила тьма, она вцепилась в мою руку и тихо заплакала.
Я гладил ее волосы и утешал, хотя, собственно говоря, и сам донельзя нуждался в утешении.
– Потерпи еще чуть-чуть, дорогая. Вот увидишь, все будет хорошо. Ренни улетит, а мы…
Она приложила к моим губам палец и прижалась лицом к моему лицу.
– О, Сэм! Как бы мы могли быть счастливы!
– Мы и будем, дорогая… Не такое уж сложное это дело. За годы своей работы я и не из таких положений выкручивался. Подумаешь, хитрость – справиться с парой гангстеров-раззяв.
Я лгал так гладко, чтобы только ее успокоить.
Сети же по-прежнему крепко обнимала меня и в отчаянии трясла головой.
– У меня плохое предчувствие, Сэм… Я очень, очень редко ощущаю такое, но это всегда сбывается!
– Глупости, дорогая… Предчувствовать что-то невозможно.
– А я все же предчувствую беду. Однажды даже… Хорошо, оставим это. Может быть, это у меня от него… от… моего отца!
Она вымолвила последние два слова тихо и испуганно.
– Так что же ты чувствуешь? – постепенно и меня стало охватывать беспокойство.
– Даже не знаю… О, Сэм! Я никогда больше не увижу солнца.
Я только хотел сказать ей что-нибудь успокаивающее, когда из темноты раздался громкий голос Карабинаса.
– Сэм! Сети! Где вы шатаетесь, черт возьми? Сети мгновенно высвободилась из моих объятий и поцеловала мня в лоб.
– Сэм…
– Да, дорогая!
– Правда… ты меня никогда не забудешь?
– Ну что за глупости!
– Пообещай, что не забудешь, – повторила она упрямо. – Пообещай…
– Хорошо, обещаю, но…
– И если у тебя когда-нибудь будут дети… ты расскажешь им обо мне, хоть раз, правда?
– Сети!
– Пообещай, Сэм!
– Обещаю…
– Расскажи им, что… когда-то ты любил одну женщину… у которой… у которой была квадратная голова, а ребра были, как тюремная решетка…
– Обещаю.