Подземный мир и живая вода
Шрифт:
На забрызганной калом стене четко выделялись два силуэта, толстый и тонкий.
— Черт! Они же со смеху сдохнут! — сказал стражник, — Ладно, всем отбой на сегодня, но стену отмывать сами будете.
И закрыл дверь с той стороны.
— Мне последние несколько дней кажется, что когда мы ее окончательно достанем, она вырвется и нашу тюрьму по кирпичику раскатает, — сказал Якоб.
— Думаешь, она ведьма? — спросил Генрих.
— У нас хоть раз было, что поймали бабу, а она не
— Не помню.
— И я не помню.
— У нас пока доказательств не хватает.
— Ага. Все крестики стоят в столбце «не ведьма», а она сидит красивая и над нами смеется. Хотя все остальные бабы, кто доходил до этой страницы, уже выглядели что краше в гроб кладут, и только рыдать могли.
— Зачем вам доказательства, вы меня все равно сожжете, — сказала со своего места уставшая Оксана, — И книжка ваша фуфло. По ней только честных баб мучить. Чистосердечно признаюсь, я ведьма!
— Завтра без пыток повторишь? — не веря своему счастью, спросил старший дознаватель Генрих.
— Рубашку новую дайте и воды в камеру принесите помыться. Тогда повторю. Прямо на Библии поклянусь.
Вечерняя мышь сообщила, что завтра будет допрос без пыток, потом соберется суд и вынесет строгий, но справедливый и очень предсказуемый приговор. Епископа не пригласят, потому что он старый зануда и всегда сомневается в доказательствах. На следующий день после суда будет казнь, перед казнью придет священник, чтобы ведьму исповедать и причастить.
— Латинский священник?
— Какой же еще?
— А если откажусь?
— Сожгут.
— И так сожгут. Я еще понимаю, Париж стоит мессы, а здесь ловить нечего.
— Мне кажется, или у тебя есть какой-то план?
— Есть. Мне бы одно заклинание прочитать.
— Так ты и правда ведьма?
— Ну, беда! Меня мыши в грош не ставят!
— Просто у них в протоколе стояли крестики, что ты не ведьма. Мы и засомневались.
Начиная с признания, события понеслись по упрощенной схеме, как будто никого и не интересовало, действительно ли подозреваемая является ведьмой. Равно как никто не попытался выведать у нее имена возможных сообщников. «Крысы платят, а деньги не пахнут», — прокомментировала мышь.
Судья вынес приговор, и уже на следующий день на площади Гусиного пастбища поставили столб, обложенный дровами и хворостом. Глашатаи объявили по городу о грядущем сожжении ведьмы.
2. Глава. Дознание завершается костром
Арман де Виллар подключился к охоте на ведьм совершенно не по своей воле. Вернувшись в Париж, он сразу же узнал, что Его Величество желает его видеть немедленно.
— Ты привел ко мне этого московита! — строго сказал король.
— Я.
— Он привел художника, за которого я отдал коня!
— Это же хорошо? Он,
— С художником приехала натурщица, которая привлекла мое внимание!
— Пока все нормально.
— Эта скверная девка пыталась соблазнить Генриха!
— Анна д’Этамп тоже изменяет. И Генрих изменяет жене. Здесь Париж, здесь все всем изменяют.
— При помощи приворотного зелья!
— Понял, — кивнул Арман, — Это уже не по правилам. Сожгли?
— Она сбежала. Надо найти ее и привести сюда.
— Зачем?
— Чтобы сжечь, конечно.
— А если ее раньше сожгут там, куда она убежала?
— Тогда принести доказательства.
— Но почему я? Лучшая гончая короля — Пьер де Вьенн, если уж на то пошло. Хотя он и старый, но лучший. Если он занят, то при дворе всегда полно молодых оруженосцев, которые просто мечтают получить из королевских рук задачу, стоящую золотых шпор.
— Потому что ты привел московита.
— Ваше Величество просто не рады меня видеть.
— И это тоже. Иди с глаз моих и без ведьмы не возвращайся. Дадим тебе какого-нибудь оруженосца, кого не жалко, а солдат сам где-нибудь возьмешь.
Арман мысленно выругался. Вот что это за поручение, достойное рыцаря — искать какую-то итальянскую шлюху! Она хоть точно ведьма? Или придется уподобиться этим придуркам в сутанах, ловить простую бабу, а всем окружающим говорить, будто она ведьма, и игнорировать скептические кивки. Но с королем не поспоришь.
Первым делом Арман отправился к живописцу. Если натурщица, значит, должны остаться какие-то наброски. Все лучше, чем по словесному описанию искать. Бенвенуто Белледонне заканчивал парадный портрет Анны д’Этамп и насквозь пропах ее духами. Портрет Арману очень понравился.
— Кого-то ты мне напоминаешь, — сказал художник.
Еще бы. С его-то профессиональной памятью на лица.
— Это большая тайна, — ответил Арман, — Лучше не спрашивай.
— Я и так понял. Чем могу помочь?
— Нужны все изображения сбежавшей Окс-Анны.
— Зачем?
— Поеду ее искать.
— Да? Она снова нужна Его Величеству? — художника при дворе так завалили работой, что он пропустил мимо ушей весь скандал с приворотным зельем.
— Кушать не может, так хочет ее видеть, — подтвердил Арман.
— Тогда сейчас найду.
Итальянец закопался в свитки и свертки и вытащил два хороших изображения обнаженной натуры в античном стиле. Белая грунтовка, серебряный карандаш и ничего больше.
— Вот. Больше ничего и не надо. Спереди и сзади, как живая.
— Еще бы лицо, — сказал Арман.
— Чего нет, того нет, — развел руками художник, — Она очень не хотела, чтобы я рисовал лицо. Боялась, что порчу наведут.
— Благодарю. А по памяти сложно написать?
— По памяти — не ко мне. Может, Фантуцци запомнил.