Подземный рейд
Шрифт:
– Ну, ты сказанул. Как ножом по сердцу, – пригорюнился Леша.
– Чем тебя развеселить? – Шаржуков решил проявить участие. Ему не понравилась хандра друга.
– Руки прочь от моей грусти. – Бормотов закручинился, подперев голову рукой. – Лучше закажи еще графинчик и… про закуску не забудь.
– Нет тебе равных в выбивании денег, Лешик.
– Думаешь?!
– Уверен!.. Никакой водки сегодня больше не будет. Идем ко мне домой, – сказал Олег. – Обмозгуем ситуацию. Не то напьемся, снимая стресс, а время не ждет.
Глава 10
У
До штурма укрепрайона здесь царила хрупкая тишина. Особенная атмосфера, какая бывает только перед боем. Еще день назад все здесь казалось оцепеневшим, как будто замершим.
За «Верблюдом» текла неширокая река, за которой оказался старый китайский городок, обнесенный высокой каменной стеной. Это был мертвый город. Огромные городские ворота, обшитые ржавыми металлическими пластинами, были закрыты на массивные засовы. И теперь, впервые за двадцать с лишним лет японской оккупации, их потревожили советские солдаты.
На дозорной вышке разместились двое разведчиков, первыми добравшиеся до города. Вышка напоминала боевой треножник марсиан, шагнувший со страниц фантастического романа Герберта Уэллса. Неподалеку от «Верблюда» еще шел бой.
Командир разведгруппы лейтенант Ирхин рассказывал капитану танкисту, прибывшему к ним с подкреплением, как было дело:
– Видите, рядом с городскими воротами двухэтажное здание, возвышающееся над стеной. Здесь располагался наблюдательный пункт японцев. За кем они там наблюдали, непонятно. Нам приказали скрытно подобраться и тихо уничтожить всех, кто там находился. Ну, мы полковая разведка – ребята с умом! Подползли так, что никто из япошек нас не заметил. Дверь вскрыли, а они все еще стояли у стереотруб. Всех перерезали в рукопашной. Почти всех уложили рядышком, а одного взяли живьем. Так, на всякий случай, может, что толковое расскажет.
Переводчиков, приданных штабу и разведотделу бригады, можно было пересчитать по пальцам. И половина из них девушки с погонами младших лейтенантов на необмятых новеньких гимнастерках. Среди разведчиков, по-хозяйски расхаживающих по японскому наблюдательному пункту, лингвисток не наблюдалось.
– Кто-то из ваших говорит по-японски? – удивился Шаржуков. Разведчики парни толковые, никто не спорит, но тот факт, что кто-то из них знает японский, его сильно поразил бы.
Лейтенант вытащил из ножен на поясе финку и подбросил в руке:
– Шкуру на спине подрежем, сам по-русски заговорит. Все расскажет, даже то, что никогда не знал. Проверено на фрицах.
– Хватить чушь городить, – капитан перешагнул через труп японского офицера с вывернутыми карманами и подошел к стереотрубе. – Поглядим!
Разведчик потрогал большим пальцем лезвие финки, заточенное до остроты бритвы, и довольно хмыкнул. Шаг, и лейтенант неуловимо переместился по комнате, сразу оказавшись рядом с японцем.
– Ну-ну, гляжу, – сказал
Лейтенант, нависая над съежившимся от страха пленным, изобразил на своем звероватом лице снисходительно-повелительную усмешку, которая означала примерно следующее: «Если ты немедленно не заговоришь, то твое молчание будет уже молчанием трупа!»
Он поудобнее перехватил финку и наклонился к японцу, еще сильнее вжавшемуся в стену.
Неожиданно для Олега, но не для разведчика, пленный быстро залопотал на ломаном русском языке, безбожно коверкая слова. Магия острой стали, легко делающей живое мертвым, в очередной раз доказала свое существование. Совпадение? Нет, скорее закономерность.
– Моя ваша говорить… – лопотал рядовой Императорской армии. – Офицера пьияница, собака.
Хироши, так звали пленного, быстро и сбивчиво рассказывал, что долго работал в порту Иокогамы грузчиком, приходилось общаться с моряками из России, и поэтому мал-мало понимает русский.
Здесь он служил у командира наблюдательного пункта – психопата и алкоголика. Офицер бил караульных и наблюдателей, когда у него было дурное настроение. Их задача – наблюдать за мертвым городом. Зачем? Не знает. Он маленький человек, не больше зернышка риса. Ему никто не докладывал, зачем они здесь несли бессмысленную службу. Плохо кормили. Мало спали.
Японец растерянно смотрел на советских солдат. Русские пришли по-настоящему. Злые победители. Этим варварам должны были набить морду еще на границе, но их не задержало даже удушающее дыхание Гоби, высокогорья Хингана. Война получилась короткой и кровавой для верных сынов микадо. Танковые клинья механизированных корпусов рассекли Квантунскую армию на части, а теперь перемалывали дивизию за дивизией. Ломали бетонную скорлупу укрепрайонов так, как железные щипцы раскалывают гнилые орехи.
Лейтенант молчком сунул пленному ржаной сухарь. Отходчивый офицер с жалостью наблюдал, как тот, кому он пять минут назад собирался спускать шкуру, грызет твердокаменный кусок хлеба из сухпая.
В комнату вошел старшина Бакбаев. Низкорослый бурят подошел к пленному, жадно грызущему сухарь, и надел ему на нос пенсне, найденное при обыске помещений наблюдательного пункта.
Еще разведчик нашел в одном из кабинетов на столе нетронутый завтрак. В углу стоял сейф. На спинке стула висел офицерский китель с контрпогонами майора, на столе лежал открытый портсигар и латунная пепельница, сделанная из обрезанной снарядной гильзы, почти доверху набитая бычками. Один окурок еще тлел, собираясь испустить последний дымок.
Старшина нагнулся к пленному и, широко раздувая ноздри, обнюхал его, как сторожевая овчарка, берущая след. Хитро подмигнув японцу, сказал:
– Хороший табачок куришь. Душистый, не солдатская махра.
Пленный чуть не поперхнулся сухарем.
Бурят с узким разрезом глаз, сам похожий на японца, подошел к офицеру и показал то, что держал за спиной. Вертикальная фотография в рамочке-подставке.
– Товарищ лейтенант, гляньте. Нашел во время обыска, стояла на столе в штабном кабинете. Вроде он здесь за командира.