Поджигатель
Шрифт:
Ни малейшего признака волнения.
— Без комментариев.
Я сидела рядом с суперинтендантом, глядя на экран телевизора, по которому шло прямое видео из комнаты для допросов. Годли, не двигаясь и почти не мигая, следил за событиями. Сзади подходили другие детективы и, постояв несколько минут или часов, уходили. Луиза Норт с невероятным упорством отражала нападки наших лучших дознавателей, специально обученных допрашивать самых опасных преступников. Они по очереди пытались сломить сопротивление сидящей перед
— Упрямая штучка, — заметил Билл Поллок за моей спиной. — Даже бровью не ведет.
— Она всегда такая, — кивнула я не оборачиваясь, — непробиваемая как танк.
Услышав мой унылый тон, Годли на полсекунды оторвал глаза от экрана и взглянул на меня.
— Не сомневайся в себе, Мэйв. Пусть поначалу она тебя обманула, но в конце концов ты ее разоблачила. Доказательства у нас на руках. Факты не лгут. Даже если остальное — только догадки, они выглядят весьма убедительно.
Я была благодарна боссу за поддержку, но знала, что уголовный суд неохотно дал согласие на арест Луизы. Как только убийство Ребекки окончательно убрали из списка преступлений, вменяемых в вину Размигу Сельваджи, юристом по делу Хауорт назначили Венецию Галлоуэй — чопорную даму лет сорока пяти, в которой, кроме имени, не было ничего романтического, — сухую, строгую и, насколько я знала, напрочь лишенную чувства юмора. Я видела ее издали: она стояла в кабинете Годли, скрестив руки на груди и сжав губы в куриную гузку, когда составленное нами обвинение начало рассыпаться из-за отсутствия признания.
Похоже, мы ничего не добьемся от Луизы Норт. Она держалась невозмутимо-вежливо, и даже самые личные, на грани оскорбления, вопросы не могли вывести ее из равновесия. Рядом с ней сидел ее адвокат — крупный мужчина в полосатом костюме, с массивной золотой печаткой на мизинце правой руки. У него был вид человека, который не должен проводить слишком много времени в полицейском участке. Он возглавлял солидную фирму по подготовке адвокатов-криминалистов, считался лучшим в своем деле и одним из богатейших людей в стране.
Тот факт, что Луиза взяла себе в адвокаты самого Таддиуса Секстона, говорил о ее компетентности. Его репутация была такой же внушительной, как и он сам. Впрочем, сейчас он не слишком усердствовал, отрабатывая гонорар. Похожий на моржа, который потратил немало времени и средств на Сэвил-роу, [27] он сидел, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза, а его клиентка самостоятельно отвечала на вопросы.
— Вы завидовали Ребекке? — Дорнтон вел допрос более напористо, чем его коллега, но на Луизу это не действовало.
27
Лондонская улица, знаменитая расположенными на ней лучшими ателье по
— Без комментариев.
— Это правда, что вы спали с ее бывшим парнем? — спросил он с явной насмешкой в голосе.
— Без комментариев.
— Ее все любили, не так ли? А вас кто-нибудь любил?
— Без комментариев.
Будучи опытными дознавателями, Дорнтон и Петтифер старательно скрывали досаду на непреклонность Луизы, однако за пределами комнаты для допросов давали выход эмоциям. Частота перерывов служила для Луизы и Секстона единственным показателем нашего бессилия, а между тем время неумолимо бежало. Мы должны либо признать ее виновной, либо освободить в течение двадцати четырех часов после задержания, и каждый из этих двух вариантов был рискованным.
— Мы ничего от нее не добьемся, — вздохнула я, как только наступил очередной перерыв и экран погас.
Годли сидел задумчивый. Не успел он ответить, как дверь распахнулась и вошел Крис Петтифер. Лицо этого обычно кроткого тихого мужчины пылало. Он так шарахнул дверью об стену, что с потолка на ковер посыпались хлопья штукатурки.
— Чертова овца!
— Ладно, Крис, — отозвался Годли, — сядь, передохни.
— Сидит как каменная и только лыбится этому бочонку с салом! Тьфу, гадость!
Дорнтон приплелся следом за Петтифером, у него не было сил даже ругаться.
— С меня хватит, босс. Мы сделали все, что могли… Пытали ее и так, и эдак. Она ничего не скажет.
— Мэйв тоже так думает. — Годли встал и потянулся. — Что ж, если мы зря теряем время, надо остановиться. Который час?
— Без двадцати четыре, — ответила я, взглянув на большие настенные часы.
Как по сигналу, в дверь заглянул Джадд.
— Осталось чуть больше двух часов, босс. Что будем делать?
— Пока не знаю. Венеция здесь?
— Будет через полчаса. Я только что разговаривал с ней по телефону. — Джадд поморщился. — Она недовольна.
— Хорошо, — рассеянно произнес Годли, и мне показалось, что он отключился, как только услышал, что она скоро подойдет. — План таков. Спросим мнение Венеции и, что бы она ни сказала, в любом случае предъявим обвинение Луизе Норт.
— Каким образом? А вдруг Венеция скажет, что мы должны ее отпустить?
— Предоставь это мне, Том. Я сумею ее убедить.
Лицо инспектора Джадда выражало целую гамму чувств — сомнение, благоговение и озабоченность.
— Даже думать не хочу о том, как ты будешь это делать, — обронил он.
— А тебе и не надо, — заявил суперинтендант. — Просто жди, пока я с ней разберусь, и готовь все необходимое, чтобы мы могли предъявить обвинение мисс Норт.
— Вы уверены? — Я опять запаниковала. — Она же молчит, а мы единодушно решили, что нам нужно добиться признания. Вы сами так сказали.