Поединок на границе

Медведев Иван Анатольевич

Веру я уговорил. Впрочем, уговаривать ее долго не пришлось. Она сама давно подумывала «навестить Алешку, посмотреть, как он живет там в своей каменной берлоге».

Было лето, пора каникул. Вера собралась их провести в Батуми. Мы рассчитали, что она успеет побывать на заставе и вовремя попадет к морю. Короче, на другой день мы были в пути. Вера всю дорогу без умолку болтала, смеялась. Не раз она принималась расспрашивать о нашем житье-бытье, но только я начинал рассказывать, как она обрывала: «Не надо. Лучше я погляжу».

Я

любовался своей спутницей, слушал ее веселую болтовню и думал: «Зря Алексей затеял эту поездку. Не станет она жить на заставе, как пить дать — не станет. А почему бы и нет? Живет же Алексей, живут солдаты!.. Но то Алексей, то солдаты. Их обязывает долг и устав. А что обязывает ее? Любовь? Ну что ж, Алексей парень хороший, неглупый, начитанный, им можно увлечься. Надолго ли? — вот вопрос. Поживет она на этих чертовых горах месяц, другой, пожарится на солнышке, убедится, что ни сегодня, ни завтра, ни через месяц ей некуда идти, что нет здесь ни театра, ни парка, ни магазинов, а главное — нет дела, и сбежит. У Алексея дело есть, он занят с утра до ночи, ему не хватает суток. А к чему она приложит свои руки, свои знания? Праздная жизнь не по ней. У Веры, как видно, натура деятельная. Да, задачка не из легких…

Так я думал. Пророк из меня плохой, но в данном случае я оказался прав. Вера погостила на заставе двое суток и уехала, явно разочарованная и погрустневшая. Правда, старалась быть веселой, чтоб не особенно огорчать Алексея.

Перед отъездом она пришла проститься. Помню, солдаты окружили Веру, среди них было немало москвичей.

— Ну как, вам понравилось у нас? — спросил кто-то.

— Хорошо, но только жарковато. Да и голо. Я очень люблю цветы, а у вас их днем с огнем не сыщешь.

— Вы приезжайте к нам весной! Маков тогда у нас — океан. Горы алыми становятся.

Солдаты — народ, знаете, какой! Им дай только повод позубоскалить. Словом, беседа сразу приняла шутливый тон.

— Что же вы раньше-то не сказали! — не унимался один солдат. — Мы бы снарядили в город делегацию и всю оранжерею перетащили в вашу комнату!

— Свою оранжерею иметь надо, — вступил в беседу еще кто-то. — Мы для вас цветник разобьем, сад вырастим, только приезжайте.

Вера — девушка общительная, в карман за словом не полезет. На шутку отвечает шуткой.

— Согласна, — говорит она. — Если сад будет, приеду.

На самом же деле приезжать она не собиралась. И это Алексей знал. После отъезда Веры он как-то сразу сник, сдал. На людях старался быть веселым, делал вид, что размолвка с невестой его не особенно огорчает. Но это ему плохо удавалось. Выдавали глаза, в которых была тоска.

У командира и голова должна быть ясной и настрой души хорошим. Иначе все пойдет вразнобой. Так оно и случилось. Алексей, занятый своими невеселыми мыслями, отошел от дел. Я же тогда еще не оперился и помочь своему начальнику, оказавшемуся в беде,

не мог.

В эту грустную для нас пору и нагрянул к нам Иван Петрович Насонов, получивший назначение в наш отряд.

Обошел он заставу, облазил все углы и остался недоволен.

— Живете, — сказал он, — как кроты. Уныло, тоскливо. Пора корни в землю пускать. Нельзя временщиками жить. Сад надо закладывать, вот что! Вода есть, сам видел: в ущелье ручеек из-под камней бьет, можно к заставе арык провести. Водоем сделать, чтобы от зимы вода к лету сохранялась. Выходит, дело за вами. Скоро снова приеду и тогда в деталях обсудим. К осени надо саженцы доставать…

И Насонов потом приезжал не раз. Был тогда на заставе солдат Пчелкин с редким именем — Харитон. Родом Харитон с Тамбовщины. Его село — названия сейчас не помню — на всю область славится садами. И, по рассказам Харитона, сады там роскошные, тянутся на многие километры. Так вот, с этим Харитоном Иван Петрович и возглавил работы. Они облюбовали участок, разбили на квадраты, определили, где что посадить, достали садовый инвентарь, закупили саженцы. Посадками занимались все солдаты, но опять-таки при консультации Харитона и Ивана Петровича.

Я тогда не мог понять, о ком думал Иван Петрович, затевая всю эту историю с садом. О Вере и Алексее? Он знал об их размолвке и, конечно, пытался помочь. Или думал он о Харитоне Пчелкине и других солдатах заставы? Теперь для меня ясно, он думал и о тех и о других.

Вы бы видели, как по-детски счастливы были солдаты, когда весной молодые яблони, абрикосы, груши дали первые зеленые побеги! Больше всего ребят обрадовало то, что однажды весной в саду появился соловей. Понимаете, в этих местах такая райская птица! Теперь каждую весну появляется и поет — заслушаешься!

Понимаете, этот сад как бы привязал солдат к заставе. Любят они ее. Пять-шесть лет прошло, как уехали многие, а до сих пор письма шлют, интересуются, как сад, как яблони. Обратите внимание: на каждом дереве бирка. На ней написана фамилия солдата, который дал этому дереву жизнь. Кто у нас служит? Курские, тамбовские ребята, есть с Украины, из Белоруссии. Везде сады — ну и у нас сад. Может, похуже, чем на Тамбовщине, но сад. С ним и служба идет радостней!

Виноградов умолк.

— Ну, а Вера и Алексей, что с ними? — не вытерпел я.

— Чудно, понимаете, получилось, — продолжал Виноградов. — Насонов каким-то образом достал адрес Веры, и она была в курсе всех событий на заставе. «Виноват» в том был Иван Петрович. Случалось, что солдаты-москвичи летели самолетом в отпуск. Иван Петрович слал Вере букет тюльпанов или роз, «выращенных на заставе», или посылку абрикосов, «снятых с заставского сада». Вера, безусловно, догадывалась об этой маленькой хитрости Насонова, тем не менее посылки принимала. А кончилось все это свадьбой. Алексей и Вера поженились.