Поединок с изменой
Шрифт:
Марина быстренько перебрала в памяти всех своих воздыхателей. Их сравнение с Максимом напоминало сопоставление бычьего хвоста и северного сияния… И решила девочка наступать танком, ведь наконец-то у нее появилась возможность понравиться нормальному человеку, а не этой прорве двуличных мужчин, которые вчера на балу с женой венский вальс целых двенадцать минут кружили, а сегодня целуют коленки у шавок-стриптизерш в розовых купальниках, да по закрытым баням шоркаются.
Этот хоть тормоза какие-то имеет, и его точно не застанешь дома в постели с какой-нибудь «моделью человека»
«Максим-то принесет стакан молока на ночь», – подумала Марина, и начала действовать:
– У тебя в глазах написано, что ты еще любишь ее. Брось! Она – неблагодарная, не любила тебя, раз с другим в койку завалилась. Ты ее в Монте-Карло, на Сейшелы, а она недостойна твоего внимания. Не ценила она тебя, такого замечательного, настоящего мужчину, никакие твои достоинства не замечала!
Так лучшая подруга утешала и улещала Максима, а он смирно кивал головушкой и мямлил нечто маловразумительное:
– Ну да, ты права… Конечно… а как же…
Разлучница входила в свою роль все активнее и художественнее, выбирала краски почернильнее и только что не шипела, как шакал из «Маугли»:
– Да-да! А еще земляным червяком!
Потом ее рассказ принял более решающие обороты:
– Рассказывала твоя красавица, что ты в сексе полный ноль. Неужели правда? Может, проверим?
В тот же вечер Марина поселилась у Максима. Уволила горничную, стала сама все начищать-намывать, готовить и по телефону приятельнице по-учительски вещала:
– Он такой рациональный. Ему нужна женщина конкретная, которая бы удовлетворяла его требования. А я пойду дальше. Стану незаменимой, мне всего за месяц удалось его на себя присадить! Я ему сочувствую, делаю массаж и педикюр, ношу кофе в постель и всячески стараюсь сделать так, чтобы ему меня не хватало! У каждой женщины есть свои «фишечки», вот я весь свой арсенал и включила. Только, знаешь ли, не люблю я его, но это уже второй вопрос.
Главное сейчас – его с Аленкой развести и на себе женить, а там у меня этих «часовых» будет, сколько захочу. Мужчины всегда возвращаются туда, где им хорошо. Если понадобится, стану ему за ухом чесать или пятки щекотать! У меня еще грудь не на пупке и ягодицы не на коленях. Закачаю геля в губы, кольнусь «ботоксом» и буду не хуже людей. На Рублевке каждая вторая у подруги мужа отбила – и ничего! (от себя добавлю: именно поэтому жуткие оскалы под видом светских улыбок и стали непременным атрибутом случайных встреч милых дам в ресторанах и бутиках).
Настя в это же день позвонила Алене.
– Представляешь, какая крыса? Охмурила твоего супруга и поселилась в доме. Ходит в твоем халате атласном!
Аленка передернула озябшими лопатками. Подала на развод утром, ревела весь день, потом пришла ко мне жаловаться.
Я ей говорю:
– А что, он должен рыдать о тебе всю оставшуюся жизнь, развесить по дому твои портреты и по утрам с них пыль стирать? Со стула встала – место потеряла, какая разница-то? Подруга или другая какая-то женщина сейчас с ним рядом. Жаба душит! Так на двух стульях не усидишь, а ты и не сидела, судя по твоим рассказам. Ты любовью-то с супругом
А Алена тоже решила удила погрызть маленько:
– Нет, так не оставлю! Я им малину поломаю, завтра же поеду шторы в доме снимать и свои вещи забирать! Только не знаю, куда складывать, – в однокомнатной квартире не уместятся… Отсужу у него полдома или деньгами пусть отдает, чтобы я себе жилье купила. Ах ты, кобелина! Я таких подарочков ей дарить не собираюсь.
Нарядилась понаряднее, начепурилась и поехала в дом к супругу. Так и есть. Подметает атласным подолом низкорослая Марина лестницы, в Алениных туфлях ноги выворачивает, но держится стойко. Плечи распрямила, спину выровняла. Смотрит волком, словно к удару в лицо готовится.
Вышел Максим, да прямо с порога и начал:
– Ты дрянь! Проститутка!
Аленку затрясло:
– Я – проститутка? Есть вещи, которые можно купить, – сказала она, показывая на Марину, – но некоторые не продаются. Нельзя жить с нелюбимым. Жила и не знала, что не люблю, не понимала этого. Годы шли, мы жили нормальной жизнью, и вдруг я поняла, что живу с тобой неправильно, потому что нашла того, которого всю жизнь любила, но не знала. Я не дала тебе возможности жить со мной нелюбящей. Ты достоин лучшего. Ты ни в чем не виноват.
Я ушла из своего дома! Я сказала тебе обо всем сразу! Я живу с этим человеком до сих пор и рожу ему ребенка. Оставайтесь тут, ей хочется чесать тебя за ухом – и это твоя радость! А уж какие у нее цели – ваше дело.
Выскочила из дома, позвонила мне:
– Наталья Владимировна, спасибо! Спасибо! Я сейчас поступила совсем не так, как собиралась. Как здорово, что мы потолковали с утра обо всем. Просто груз огромнейший спал с плеч. Я сказала, что подала на развод, и объявила все свои планы, а он стоял в гостиной, глядел на меня грустно, а потом сказал: «Я все подпишу, у мирового судьи все сделаем быстро. Будь счастлива! Не ожидал от тебя таких слов. Больно и честно! Не зря я тебя столько лет любил!»
Вот так эта история закончилась… А что сегодня происходит в этих двух парах, интересно? Максим сейчас погас совсем, держит возле себя Марину на взаимовыгодных условиях. Он содержит – она отрабатывает. На горничных экономия, и решение элементарных физиологических потребностей всегда под рукой. Он не собирается жить с ней вечно, позволяет себе походы налево с первого дня их счастливой совместной жизни. Максим утверждает, что в начале их отношений ему было интересно, но и в зоопарке бывает нескучно. Быстро привык он к ней, и стало ему тоскливо совсем.
Алена и Олег живут в новой счастливой двухкомнатной квартире, и о большем им мечтать некогда, потому что до сих пор думают друг о друге и хотят ребенка. Но пару раз в год раздается у них дома ночной настойчивый звонок. Алена почему-то безошибочно угадывает, что звонит Максим. Он плачет на другом конце провода, причем чаще всего после очередной истерики его взаимовыгодной сожительницы, мечтающей о брачном венце над головой да получающей дырку от бублика. А потом наступает ночь. А за ночью приходит утро…