Поединок с Кремлем

Ходорковский Михаил Борисович

— Если вы будете отбывать срок в лагере за пределами Москвы, Вам станет гораздо труднее поддерживать связи с внешним миром. Вы не боитесь, что люди могут забыть о вас?

— Стать политиком в тюрьме, это очень по-русски. Завоевать доверие народа можно только на жертвенном пути, и я это понимаю. Моей общественной деятельности лагерь не помешает, как бы Кремль на то ни надеялся. У меня миллионы сторонников по всей России, а завтра их будут уже десятки миллионов. Они помогут поддерживать постоянную связь со страной, которую, увы, тоже нельзя назвать по-настоящему свободной.

— Вы беспокоитесь за собственную безопасность?

— В моей ситуации случайности исключены, а остальное — обычные риски политической

борьбы в условиях правления очень «управляемой» демократии.

Властная элита совершенно не заботится о том, что станет с Россией в перспективе

10 ноября 2005 г. «Politique internationale»: «Это уникальное интервью. Михаил Ходорковский, который уже провел два года в московском СИЗО «Матросская тишина» и которому предстоит отсидеть еще и шестилетний срок, выбрал «Politique internationale», чтобы поговорить о том, что происходит с его страной. В тот момент, когда мы брали это интервью, суд рассматривал апелляцию на приговор…»

— Вы говорите, что самое большое ваше желание — развитие России по пути демократии. Но она невозможна без сложившегося гражданского общества. Как Вы полагаете, существует ли гражданское общество в вашей стране? Готовы ли российские граждане участвовать в политике?

— Конечно, готовы! Я совершенно не разделяю той мысли, что россияне неспособны к участию в политике. Позволю себе напомнить, что именно российские граждане спасли страну в начале XVII века, когда она находилась на грани исчезновения. Не забывайте также, что произошло в августе 1991 года. Как бы не оценивалось его последствие — геополитическое потрясение распада СССР, — необходимо признать, что именно выступление российских граждан обрекло на неудачу путч консервативных сил.

Гражданское общество в России только формируется, но его развитие идет гораздо быстрее, чем хотелось бы Кремлю. Мой случай — прекрасный пример тому: для того, чтобы поддержать меня, сотни молодых и не совсем молодых людей приехали со всей страны в Москву. Для этих людей подобное путешествие на собственные средства отнюдь не блажь. Они сделали это по собственным убеждениям, понимая все связанные риски и вопреки прямым угрозам. Сделали, потому что убеждены, что их собственный отдельно взятый голос тоже может что-то значить для их страны, для их будущего и будущего их детей.

И это еще не все. Знаете ли вы, сколько писем приходит на адрес моего пресс-центра и напрямую мне в камеру? Несколько тысяч в месяц! При этом пишущие мне прекрасно знают, что их письма внимательно прочитываются, и каждый, кто связывается с таким «подрывным» заключенным, как я, рискует попасть на заметку.

По моему мнению, гражданское общество появляется тогда, когда граждане начинают выражать свое мнение от первого лица, когда они могут себе позволить говорить: «я думаю», «я знаю», «я сделаю». Именно при этом мы и присутствуем.

— Как вы считает, обратим ли процесс становления гражданского общества?

— К сожалению, да. Если в ближайшие годы не будет создана инфраструктура, позволяющая функционировать гражданскому обществу, мы рискуем просто потерять следующее поколение.

Лучшие головы покинут Россию просто потому, что люди умные, талантливые и амбициозные откажутся жить в стране, где царит бюрократический произвол, как сегодня.

Сегодня власть думает только об одном — как продолжать наживаться на этой щедрой стране и ни за что не отвечать. Ее можно понять: сегодня путинская система исключает по определению любое общественное развитие. Системе нужны послушные исполнители, а не творцы. Поэтому пока Россия будет находиться под властью этого режима, никакой реальный прогресс в ней невозможен. Кремль довольствуется

тем, что гасит центробежные тенденции, которые могут вылиться в стремительный распад Федерации, и ограничивает, насколько возможно, проявление гражданского общества. На самом деле, властная элита совершенно не заботится о том, что станет с Россией в среднесрочной и долгосрочной перспективах.

— Что нужно для того, чтобы в России произошел тот «реальный прогресс», о котором вы упомянули?

— Никакой значительный прогресс не будет возможен без изменения существующей модели функционирования Российского государства. Сегодня абсолютно все — от железнодорожных войск до выходных дней в тюрьмах — зависит от вкусов, настроения, комплексов и причуд одного человека. Достаточно посмотреть, кто занимает ключевые позиции во власти: там только выходцы из путинского ближнего круга, люди, равнодушно выполняющие решения Кремля.

— А за какую систему ратуете вы?

— Нам нужна президентско-парламентская республика. При такой модели государства президент гарантирует единство страны, управляет структурами, обеспечивающими функционирование государства, и определяет основные направления внешней политики. Социально-экономические вопросы должны оставаться в компетенции правительства, которое формируется парламентским большинством, то есть партиями, победившими на парламентских выборах.

Более того, нужно вернуться к истинному федерализму. Я считаю, что необходимо повысить полномочия региональных властей, и лучший способ добиться этого — вернуться к всеобщим выборам глав регионов. Только так можно сформировать новые ответственные региональные элиты. Без них возрождение и развитие субъектов Федерации, в особенности Сибири и Дальнего Востока, представляются мне невозможными. Просто потому, что только человек, по-настоящему «привязанный к земле», может эффективно заниматься долгосрочным развитием своего региона. Бюрократ, десантированный на несколько лет из Москвы, будет думать только о том, как побыстрее набить себе карманы. Он ничего не создает. Он только тратит местный бюджет и беспрекословно выполняет директивы «сверху», ничуть не заботясь о принятии мер, которых требует ситуация.

Что еще хуже — когда протесты, вызванные его безответственным поведением, становятся слишком сильными, он воспринимается как марионетка Кремля. Недовольство, которое он вызывает, фактически обращается на центр, на федеральные власти, и, в конце концов, дискредитируется само Российское государство. Это может способствовать развалу страны.

Я убежден, что, если будет введена президентско-парламентская модель, новая политическая элита сможет найти себе место в ней. Эта новая элита сможет определить направление, двигаясь в котором Россия сможет развиться за двадцать, ну за пятьдесят лет.

— Что вы думаете в связи с этим о российских оппозиционных партиях?

— Российские оппозиционные партии различных направлений сегодня совершенно очевидно находятся в глубоком кризисе. Причины этого кризиса в том, что сегодня основные оппозиционные партии возглавляются не политическими деятелями, а людьми, которых я бы назвал «бизнесменами от политики». Эти якобы оппозиционеры сами плоть от плоти системы. На самом деле, они и не стремятся прийти к власти. Если они и претендуют на воплощение курса, отличного от путинского, то только для того, чтобы в удобный момент обменять политические претензии на, хоть малую, благосклонность Кремля. С сожалением я должен признать, что этой модели поведения, которую когда-то создал лидер ЛДПР Владимир Жириновский, и придерживаются так называемые «оппозиционные партии». Вот почему, когда я говорю о модернизации элит, я в первую очередь думаю о модернизации оппозиционных партий и о приходе в них новых лидеров, которые были бы совершенно независимы от машины власти.