Поединок с тенью
Шрифт:
После нескольких вступительных слов он торжественно, вопросил Сен-Обэна:
– Хочешь ли ты взять в жены эту женщину?
Дженевра затаила дыхание. Частые презрительные напоминания тетки о ее неправедном происхождении звучали у нее в голове погребальным звоном. «Может, он жалеет о своем решении? Неужели откажется в эту последнюю минуту?»
– Да, сэр, – мрачно ответил ее жених.
Сердце Дженевры дрогнуло, потом угомонилось. Она перевела дух. И выругала себя за мнительность. Сен-Обэн – человек чести, он не станет отрекаться от данного слова.
– Будешь ли ты любить ее
– Да, сэр, – снова тихо произнес Сен-Обэн. Голос его был бесстрастным, но звучал ясно.
– Тогда возьми ее за руку, – повелел ему священник, – и повторяй за мной: «Я, Роберт, беру тебя, Дженевра…»
Сен-Обэн взял холодную руку Дженевры. Девушка с изумлением ощутила, что сильные пальцы, сжимавшие ее ладонь, вздрагивали. Значит, его спокойствие было напускным?.. Рука девушки тоже задрожала, а сердце вновь принялось неистово биться.
– Я, Роберт, беру тебя, Дженевра… – повторял Сен-Обэн.
– …перед лицом Святой церкви, – продолжал священник, – себе в жены и буду полностью, принадлежать тебе, в болезни и здравии, в богатстве и в бедности, в радости и в печали, пока смерть не разлучит нас, и в этом приношу тебе свою клятву.
– …и в этом приношу тебе свою клятву, – твердо закончил Сен-Обэн, повторявший каждую фразу ровным голосом.
Теперь наступила очередь Дженевры дать обеты. Замечая одного только человека, стоявшего рядом с нею, она произнесла торжественные слова тихим, но отчетливым голосом.
По знаку священника Сен-Обэн надел тяжелое золотое кольцо на палец Дженевры. Оно пришлось впору. Священник объявил брачующихся мужем и женой.
Среди гостей пронесся ропот и началось движение: все стремились занять места получше перед началом мессы.
Во время мессы Дженевра размышляла. Она произнесла брачные обеты, пообещала своему господину любовь, заботу и верность. До конца дней. Теперь она молилась о том, чтобы Бог даровал ей счастье.
О чем думал ее муж, Дженевра не знала. Лицо его оставалось совершенно непроницаемым. Но она уже не подозревала его в холодности. «Просто он привык скрывать свои чувства, надо отыскать ключ к его сердцу», – подумала девушка.
В конце церемонии священник сделал запись в свитке и, благословив новобрачных, проводил их на свадебное пиршество.
Во время праздничного обеда, который пышностью превзошел предыдущие, невеста говорила мало. Она пила из одного кубка с женихом и брала еду с общего для них подноса.
Граф Нортемпстон сидел рядом с Дженеврой, изредка перекидываясь с ней парой слов. Застольной беседы и не требовалось, поскольку граф приказал развлекать гостей во время обеда. Что и было выполнено его шутом при содействии бродячих жонглеров и акробатов. Менестрели пели сладкие песни о любви, аккомпанируя себе на лютне.
Любовные песни волновали Дженевру, которая и без того была в смятении. В зале становилось душно из-за горевших сальных свечей и винных паров. Она посмотрела на мужа. Он выпил гораздо больше, чем обычно. Понимая, что им предстоит, Дженевра и сама решила набраться мужества с помощью хмеля.
И когда позже жениха и невесту под громкие крики повели на брачное ложе, Дженевра покинула зал в добродушно-рассеянном состоянии,
Раздевание, ритуальное омовение, натирание тела сухими лепестками розы, расчесывание волос и наконец укладывание в громадную постель под непрекращающийся поток непристойных шуточек – все это было не властно взбудоражить ее. Дженевра готовилась встретить своего жениха с любовью и добровольной покорностью и старалась не обращать внимания на окружающих.
И только голос тетки, язвительной интонацией выделявшийся среди остальных, вонзался в ее сердце, подобно кинжалу.
– Не заносись! Незаконнорожденной подобной чести не полагается, но, видно, такова уж воля Господня, – разглагольствовала Ханна, привлекая внимание всех собравшихся в комнате. – Никогда не забывай о милости, которую тебе оказал лорд Сен-Обэн. По повелению графа, моя девочка. Будь покорной, помни, что, несмотря на грех твоего рождения, в тебе течет благородная кровь Хескитов. Не опозорь этот славный род!
Дженевру словно вытряхнуло из сотканного хмелем кокона благодушия. Она почувствовала себя униженной и оскорбленной – подходящий же момент выбрала тетушка для обсуждения ее сомнительного происхождения! При всех этих незнакомых людях! Дженевру охватила тоска, быстро сменившаяся злостью.
– Благодарю вас, тетушка, – холодно произнесла она, выпрямляя свои изящные плечи. – Будьте уверены, что я не совершу ничего такого, что разочарует лорда Нортемпстона, который, устроив этот брак, выказал настоящую доброту и позаботился обо мне так, как не заботился никто с тех пор, как умер мой дед.
Ханна покраснела и что-то злобно пробормотала себе под нос.
– И это о тебе никто не заботился?! – зло выдавила она вслух. – Мы столько долгих лет платили за твое содержание в монастыре Пресвятой Девы Марии!
– Не забывайте, что за монастырь вы платили из доходов с моего поместья Мерлинскрэг. Посему, леди Хескит, я буду весьма вам благодарна, если вы прекратите читать мне нотацию о прелестях пристойного поведения!
Прежде чем Ханна смогла найти подходящие слова в ответ, вмешалась сестра графа Нортемпстона, бездетная вдова, которая взяла на себя обязанности хозяйки, поскольку сам граф уже три года как вдовствовал.
Худенькая, будто тростинка, дама с красноватым лицом, на котором сияли добрые голубые глаза, взяла Дженевру за руку и повела ее к постели, проговорив:
– Успокойтесь, моя дорогая. – Укрыв Дженевру одеялом, она повернулась и произнесла с властностью, которую ей обеспечивали возраст и высокое положение: – Сейчас не время ворошить старые семейные тайны, леди Хескит. Теперь ваша племянница обрела супруга, и ее будущее больше не должно вас тревожить. И поскольку граф Нортемпстон и барон Сен-Обэн сочли ее достойной этого брака, я думаю, что весьма немногие станут это оспаривать. Если, конечно, – со сладчайшей улыбкой добавила сестра графа, – они избавлены от обузы в виде дочери брачного возраста, склонной завидовать счастью леди Сен-Обэн.