Поединок с тенью
Шрифт:
Дженевра благодарно улыбнулась своей догадливой благодетельнице. Старшей дочери Ханны уже минуло пятнадцать лет, однако о женихах пока что даже речи не заводилось.
Она с облегчением погрузилась в наполненную лебяжьим пухом перину. Спину ей поддерживал плотный валик. Дженевра натянула одеяло повыше. Как бы она ни нервничала, среди всех волнений преобладало одно: ожидание близости с мужчиной. Вскоре ей предстояло узнать сокровенную тайну любви.
Девушка ощущала, как наливается ее грудь под тонкой присборенной и гофрированной сорочкой, видела свою
В ожидании жениха она расточала улыбки, кивала, но почти ничего не слышала, хотя вокруг нее не умолкала оживленная болтовня. Постепенно ее волнение улеглось, она несколько остыла и попыталась убедить себя, что супруг найдет ее обворожительной.
Тем временем Сен-Обэн пребывал в смежной комнате, куда его отвели для раздевания. И когда Дженевра уже начала подумывать, что жених медлит из-за нежелания прийти к ней, ватага грубых, полупьяных баронов вломилась в опочивальню и толкнула жениха на кровать.
На нем был голубой бархатный халат, который он сбросил в последний момент. Наготу Сен-Обэна прикрывала льняная ночная рубашка, однако, едва он занял место рядом с Дженеврой, она мгновенно ощутила его присутствие, вдохнув в себя смешанный запах кожи и благовоний, которыми обильно умастили новобрачного. Дженевра немного съежилась в страхе, что он заметит дрожь, сотрясавшую ее тело.
Граф Нортемпстон, провозгласив здравицу в честь молодых, вручил чашу с любовным напитком Роберту, и тот поднес ее сначала к губам Дженевры, затем приложился сам и вернул чашу своему наставнику. Сосуд плавно пошел по кругу, в то время как две юные женщины забрасывали кровать примулами и травами, которые, по поверьям, помогали в деторождении. Священник, слегка покачиваясь, благословил новобрачных, и гости убрались, прихватив с собой почти все свечи.
«Наконец-то мы остались одни!» – подумала Дженевра полурадостно-полуиспуганно. Она еще не привыкла к присутствию в ее постели мужчины, имевшего право на обладание ее телом. Суть брачных отношений ей уяснить не удалось. Одна из молодых леди, с которой она делила апартаменты в замке, лишь пожала плечами и отмахнулась от разговора о предстоящей интимной близости.
– Ничего мудреного, – сказала она. – Просто позволь ему делать, что он хочет, выполняй все его капризы, а сама думай о чем угодно.
Другая, заполучившая мужа помоложе, заметила:
– Тебе еще повезло – муж твой красив и молод, так что нечего тебе опасаться. Многим женщинам это нравится. Даже я исполняю супружеские обязанности охотно. К тому же это единственный способ заполучить наследника. Я уже подарила своему супругу двоих, – горделиво сообщила она и продолжила: – Когда чрево твое будет полным, лорд, возможно, обратится к другой женщине за утешением и усладой. – При этом она слегка пожала своими узкими плечиками. – Вот тут тебе есть
Дама постарше вздохнула.
– У нас уже есть наследник, а через семь месяцев мне снова придется баюкать младенца. Если мой супруг предпочтет утешаться на стороне, то я жаловаться не стану.
– Что вы! – ужаснулась Дженевра. – Ведь он же впадет в грех прелюбодейства!
– Да пускай впадает! – отмахнулась дама. – Почему это должно меня тревожить? Ведь я же остаюсь его законной супругой.
– Но твой супруг, может, и не станет прелюбодействовать, – быстро вмешалась другая, заметив смятение Дженевры. – Зачем искать кого-то на стороне, имея под боком такую хорошенькую женщину?
Тот разговор весьма расстроил Дженевру, тем более что она себя хорошенькой не считала. Она понимала, что ей придется самой прокладывать тропинку через неведомые препоны супружества. И вот сейчас этот миг пришел.
Сен-Обэн придвинулся к ней и приподнялся, опершись на локоть. Она не могла разобрать выражение его лица в мерцающем свете единственного настенного факела. Однако, когда Дженевра заметила, как блестят его глаза, потемневшие от сильной страсти, которую он не считал более нужным скрывать, сердце ее содрогнулось, а горло сжалось.
– Не бойся, женушка, – хрипло проговорил он. – Ты знаешь, что мой долг – завершить наш союз. Если завтра наши простыни не будут испачканы, мы оба покроемся позором. Я постараюсь не сделать тебе больно.
– Я не боюсь, милорд, – решительно ответила Дженевра. – Я тоже готова исполнить свой долг.
Роберт больше ничего не сказал, но протянул свободную руку и дотронулся до ее груди, что-то одобрительно проворчал и провел большим пальцем по соску, который вытянулся вверх с новой силой. Роберт продолжал свои ласки, от которых у нее захватывало дыхание. Гладя ее через тонкую ткань сорочки, он спросил:
– Тебе приятно, женушка?
Руки и ноги Дженевры таяли от прикосновений его теплых рук, она вздохнула, и Роберт был вполне доволен этим ответом. Легкая улыбка коснулась его точеных губ. Он поцеловал ее.
Дженевра в экстазе ждала, какие новые ощущения принесет ей его поцелуй. Но поцелуй оказался просто нежным прикосновением. Роберт деликатно потерся губами о ее рот, поцеловал по очереди уголки губ, потом переключил внимание на ее чудесные серо-зеленые глаза и наконец на столь презираемый хозяйкой нос.
В то же время пальцы его продолжали играть с ее соском. Беспомощное тело Дженевры омывали волны сладострастия.
Роберт поднял руку и заключил ее грудь в ладонь.
В следующий миг она едва не задохнулась от мощного вторжения его проворного языка. Рот его имел привкус вина, и Дженевра подумала, что и от нее пахнет вином. Она принялась осторожно возвращать его ласки, их языки переплелись в танце, но потом разъединились, поскольку Роберт снова поднял голову. Дженевре хотелось, чтобы поцелуй не кончался.