Поединок со смертью
Шрифт:
– Знаю, ну есть оне у некоторых.
– Только не у нас. Агитатор кивнул.
– Вот от них всё и пошло… Как стали люди приличные бабки заколачивать, так туда вся мировая шушера да шишиги разные и потянулись и всяко подпортили райскую обитель. Тут же банков понастроили разные Ротшитльды, пошёл чёрный передел законной собственности, а также наших с вами предков, потом земельной собственности, рейдерские захваты концернов и офисов, Север на Юг с вилами наперевес и тэ дэ и тэ пэ, и вот уже полный атас – результат весьма неутешительный: трудовая русская Америка беспросветно томится и днесь под гнётом стяжателей
– И днесь?
– И посейчас.
– А что так легко сдались-то? Русские вроде не сдаются, – опять ехидно спросил мужчина с рыбьим хвостом. – Взяли бы да и повыгнали тех, кто понаехали по-наглому.
– Кто их мог повыгнать?
– Те, которые понаоставалися.
– Да, точно. А что, блин, сразу сдаваться? Это легко. Агитатор слегка занервничал.
– Кто сказал – легко? Просто изначально неравное положение у человека русского, честного и смелого, с голой грудью на врага, против наглого космополита-пройдохи, человечишки трусливого, однако лживого и весьма коварного, а потому вельми живучего, да ещё со спины заходящего.
– Точно, сточно. Такие есть, без мыла куды хошь влезут. А что ж они фортиции не строили на случай нашествия врага?
Агитатор ожесточённо плюнул себе под ноги и сказал:
– Какой толк их строить? Вон Константинополь Византийский какие укрепления вокруг себя не понастроил, даже по морю цепь чугунную протянули на сорок миль, чтоб ни один корабль без их ведома в гавань не зашёл, а турки всё одно их враз одолели. А ведь осаду они в своём Константинополе могли держать годами, у них под городом ещё один город был – специально для хранения воды, подземный такой дворец-резервуар, на тот случай, что враг акведук разрушит. Но мировая православная империя позорно проиграла туркам. Так Константинополь – столица мирового православия, стал Истамбулом – главным городом духовного интернационала. И всё почему?
По всем признакам, народ заинтересовался и снова внимательно слушал:
– Да, интересно, как это они, эти чурки, так ловко справились с православной империей?
– А просто, – ответил агитатор. – Империя пала по причине внутреннего врага. Предатели своими подлыми руками открыли ворота неприступной крепости.
– Тяжёлый случай…
Помолчали, вовздыхали – огорчённо и дружно.
– И что, больше теперь не «окают» эти… амыреканцы? – нарушив тишину, осторожно спросил рыбий хвост.
– Неа, теперь они картавят, вместо «ррр» говорят «гггг». А кто ещё на ту пору «окал», тот назад, в Россию сбежал. Старые русские роды – Рязановы, Караченцовы ну и некоторые другие иже с ними… Все сюда и вернулись.
– Так и на Волге «окают» посейчас, это что ж, и они американцы? – сказал его оппонент, широко и весело улыбаясь.
– Верно, и на Оке тоже. Но только это предки наши с тобой, а также – всех трудовых американцев. Въехал теперь? Так что теперешние честные американцы не меньше, а то и столько, как и мы, томятся под всемирным гнётом космополитов и стяжателей, которые повсеместно вытесняют белую расу и подчиняют себе продажные правительства много имущих народов, – по-прежнему бодро, но раздражаясь всё больше такой непонятливостью ущемлённых масс, завершил исторический экскурс агитатор.
Народ заволновался, пришёл в движение, однако снова послышались, тут и там, сдержанные, но весьма ехидные
– Интересно у тебя получается – что ни нация, то всё русаки, – тоже весьма задиристо сказал коренастый мордыш с румянцем во всю щеку.
Агитатор высморкался в разовую салфетку, аккуратно сложил её, сунул в карман и сказал категорично:
– Извини, парень, такова истина. И менять её, даже в угоду общественному недовольству целого райцентра типа ваш, никак не получится. Так уж сложилось. А кому это не нравится, пусть себе поищут другую планету. Их много на сей день, космополиты пока не захватили.
Толпа тут же слегка поутихла, с опаской поглядывая на столь категорично мыслящего оппонента.
– Хреново как-то это всё…
– Мы бы поискали, да картошка нигде, кроме как на земле, не растёт. А мы без картохи никак. Вот и приходится издеся жить и мучиться.
Агитатор пожал плечами и, внимательно оглядев окружающих, вероятно, весьма подавленный безвыходностью положения местного населения, сказал уже чуть мягче:
– Так получилось, не обижайся. Ничего личного, как говорится.
– А эти… космополиты и стяжатели… они что, все как есть цветные? – с нехорошей усмешечкой снова спросил непонятливый.
– Кто сказал? – вспыхнул, тут же раздражившись, агитатор. В толпе произошло лёгкое замешательство.
– Ну, раз не белые, то цветные. Не бесцветные же они совсем! – таков был ответ.
– Бесцветных людей не бывает.
– Логично, – с усмешкой сказал агитатор и решительно оправил на груди футболку со странным портретом.
– Ну, не чёрные же, сам подумай.
Агитатор, ещё раз оглянувшись по сторонам, словно в попытке обнаружить где-то рядом наглядный материал – злополучных «бесцветных» персонажей, сказал серьёзно.
– Они какого хочешь цвета могуть быть, только это не люди вовсе. Понял теперь, осколок ущемлённой массы?
– А кто? – в ужасе ахнула толпа, снова тесно сгрудившись вокруг просвещённого агитатора.
– Оборотни в упаковке, что ли? – кричали одни.
– В спецжилетах, дурак, – тут же вносили коррективу другие. – Комиксы такие есть.
Агитатор, ещё раз оглянувшись по сторонам, тихо сказал свистящим шёпотом:
– Оборотни это что. Это… Клоны!
Толпа вскрикнула весьма устрашающе – ЙООО!!!
– Вот кто они такие. Въехали? Клоны!
– Клоны? – обомлела, враз отхлынув, сильно смущённая толпа.
– Ну да, клоны.
– А как понять?
– Это которых по телеку показывали?
Агитатор посмотрел на безнадёжно непонятливых с большой тоской в глазах и сказал усталым голосом:
– У людей настоящих, даже сильно ущемлённых, как вы, таких вот хотя бы, как этот… – Он указал на стоявшего напротив него мужчину с рыбьим хвостом, тот зарделся и откашлялся, будто готовился сказать в порядке опровержения речь, но не успел – агитатор, возвысив голос, произнёс: У них, то есть, у вас, ещё не отмер истинкт сочувствия и стремления к правде. А эти же, клоны косопузые да лупоглазые, стремятся только к одному – к наживе, и никого не пощадят на своём пути, хоть и лепечут повсеместно про справедливость и права человека, любовь к народу и российским просторам, и не скупятся на всяческие пожелания добра ближнему в большом глобальном раю.