Поединок со Змеем
Шрифт:
Чернобог и злая Морана множество раз посылали питомца за синим льдом для колдовского гвоздя. И все без толку. Змей Волос улетал плавать по морю, пугать Леших и Водяных, тешиться у хлебосольных Людей. А коли где-нибудь видел красную девку — вовсе беда. Оборачивался молодцем-раскрасавцем, речи ласковые заводил, начинал подарки дарить. И сколь многие заглядывались в его радужные глаза, оставляли былых женихов, радовались объятиям Змея! И ходили в золоте-серебре, в драгоценных нарядах… пока не прискучивали.
Говорят, от них-то пошло новое колено
Однажды Морана смекнула, что Волос так и не вспомнит ее поручения, и молвила:
— Ну, довольно! Подставляй-ка спину, бездельник! Поднимешь меня на гору, сама пойду лед добывать…
— А ну его, этот лед, — заартачился было Скотий Бог. — Не полечу, неохота.
— Ты мне перечить собрался? — взъярилась Морана. — Подставляй, сказываю, хребет! А не то в козявку ничтожную превращу!
Змей Морану боялся, знал — не хвасталась, могла и превратить. Дал себя оседлать, взмахнул крыльями, полетел. Покорно занес мерзкую ведьму, как было приказано, на макушку самой высокой горы. Уселся ждать на скале… и надо же, тотчас разглядел далеко-далеко босоногую молодую девчонку, шедшую с корзиночкой через лес. И мигом утратил свой невеликий разум Скотий Бог, Волос-богатый. Распластал перепончатые широкие крылья —
и слыхом не слыхал, как кричала вслед, звала его злая Морана.
Девчонка же была не кто иная — Киева молоденькая невеста. Спешила к любимому в кузницу, несла добротную снедь: мягкий хлеб, узелок свежего творога. Вдруг прошумело что-то над лесом, и, отколь ни возьмись, вышел встречь из кустов разодетый красавец:
— Пойдем со мной, девица! Назовешься моей, а уж я тебя награжу…
Скольким девкам подобной речи было довольно! Но невеста кузнеца только попятилась:
— Безлепое слово молвишь, удалец незнакомый… Есть у меня любимый жених, его и целовать стану, он меня и женой назовет…
Не привык Змей к твердости девичьей, не понял отказа.
— А мы жениху не скажем, — заулыбался в сотню зубов. — Я тебе дорогие подарки стану носить…
Но девчонка разговоров разговаривать больше не стала: подхватила подол да как порскнула с тропы в непролазную чащу, через валежины, по кустам!
— Постой, красавица, — протянул руки Волос, погнался. Но тут уже встал за Киеву невесту Леший, сбежались проворные лешачата, которым она немало оставляла на пеньках пряников и сластей. И вцепились в Змея колючие ветви кустов, вздыбили корни поваленные деревья, опутал ноги жилистый вереск. Еле-еле продрался он на опушку и увидал: далеко убежала гордая девка, вот-вот укроется в кузне с краю болота, где проточился Черный Ручей.
Рассерженный Змей ударился оземь, вновь обернулся дивом летучим, ринулся вслед. И, пожалуй, успел бы схватить — но на крик невесты,
Втянул он хищные когти, отвернул опричь, сел на лугу. Подошел, переваливаясь на коротких лапах:
— Ты кто таков, чтобы дорогу мне заступать?..
— Я жених ей, — ответил кузнец. — Кием меня прозывают. А ты, Скотий Бог, почто беззаконничаешь?
Никто еще не осмеливался так Змею дерзить. Совсем растерялось чудовище, заморгало бестолковыми радужными глазами:
— А я что хочу, то творю, потому что я сильный! Вот посмотри!.. — поднял серый камень, стиснул чешуйчатой лапой, только крошки посыпались: — Вот и весь мой закон!
— Эка невидаль, — усмехнулся кузнец. — Подумаешь, расколол! Ты так камень сожми, чтобы вода потекла.
Перенял у невесты корзиночку, вынул ком творога — сыворотка закапала наземь. Струсил, попятился Змей… но тут же снова приободрился:
— Зато я могу все озеро выпить! Меня Цмоком зовут, по-вашему Сосуном. У тебя так не получится.
Пожал Кий плечами. Вынес лопату, поплевал на ладони и молча принялся копать канаву в земле. Любопытный Змей скоро не выдержал:
— Что ты там такое копаешь?
Кий ответил:
— Хочу Океан-море выпить, да лень наклоняться. Вот окопаю и
подниму…
Больше прежнего задумался Волос, заскреб когтями затылок:
— А можешь ты камень кверху кинуть, как я? Я бывало кидал, полдня не ворочались…
И тут не дрогнул кузнец. Взял остывшую крицу железа, выплавленную вчера, стал подкидывать на ладони и смотреть внимательно вверх. Посмотрел вверх и Волос, но ничего особенного не заметил, кроме грозовой тучи, медленно вздымавшейся из-за небоската. И осерчал:
— Куда ты уставился? Кидай, коли умеешь, а то я тебя съем!
— Погоди, дай тучи дождаться, — молвил кузнец. — То Перун едет, мой побратим. Он у меня в кузнице молотом бил, ему железо сгодится…
И словно в ответ, вдалеке зарокотал гром, метнулась быстрая молния…
— Какая блестящая!.. — ахнул в восторге Змей. Никогда еще он не видел
грозы. Подпрыгнул, расправил крылья и полетел прямо в тучу — ловить блестящие молнии. Забыл уже и про кузнеца, и про невесту.
Сказывают, Перун его не погнал, и Волос до вечера забавлялся, летал взапуски с его колесницей, купался в струях дождя. Золотую секиру, впрочем, сын Неба ему так и не подарил, сколько Змей ни выпрашивал. Как прежде Даждьбог, Перун повел непонятные речи, мол, ни твое, ни мое… одним словом, пожадничал. А поздно ночью, когда голодный и уморившийся Змей отправился вечерять и спать в родные пещеры, на него с неприступной горной вершины не своим голосом закричала злая Морана, которую он еще до рассвета занес туда, да и позабыл. Говорят, мало не погибла колдунья от золотых солнечных лучей, от дальних отблесков молний.