Поединок соперниц

Вилар Симона

— Ради всего святого, Мод! Велите проводить меня к графу.

— Его здесь нет. Лучше поспешите в порт, если его корабль еще не отчалил.

В порту кричали чайки, пахло гниющими водорослями и отбросами, которые сваливали в воду прямо с причалов. Над морем день всегда кажется дольше, и поздний закат все еще окрашивал пурпуром гладкую, как зеркало, воду. Самая благоприятная погода для переправы — не то что в тот день, когда я умчался из Англии. Но куда же собрался в такой спешке и тайне Стефан?

У причала стоял большой корабль, на который по трапу всходили вооруженные

лучники и копейщики. Стефан стоял в стороне, и я не сразу разглядел графа среди окруживших его воинов. И тут же рядом с ним возникла фигура Гуго Бигода — все в той же котте стюарда с гербами Нормандии. Он первым заметил меня. Склонился к Стефану, взял его за локоть и что-то проговорил. Меня удивила подобная фамильярность, но тут Стефан повернулся ко мне, окинув подозрительным взглядом. Бигод же явно торжествовал — и я понял, что он все сообщил графу Мортэну.

— Слава Иисусу Христу, — приветствовал я графа, приближаясь и замедляя шаг. Пусть Стефан и не терпел Бэртраду при жизни, как-никак они были родней. — Милорд, я вижу, вы спешите, но благоволите уделить мне совсем немного времени.

Взгляд Стефана остался хмурым и подозрительным. Однако он дал знак своему окружению удалиться, а мне кивком приказал следовать за собой.

— Верно, у нас есть о чем поговорить, Эдгар.

Бигод остался у трапа, раздавая приказания. Граф увлек меня за штабеля бочек и велел одному из своих людей стоять неподалеку и следить, чтобы нам не помешали.

— Гуго поведал мне обо всем.

Итак, Гуго нашел кому все выложить. Но почему он выбрал для этого Стефана?

Я спросил — что именно сообщил Бигод.

— Все, что мне следовало знать о смерти короля и гибели графини Норфолкской. А также и то, какую роль в гибели Бэрт сыграла твоя Гита.

Я судорожно глотнул. Когда заговорил, голос звучал надломленно.

— Я пришел просить о милости, милорд. О милости и справедливости для женщины, которая, будучи беременной, защищала свою жизнь и жизнь своего ребенка. Сейчас я все объясню.

— Что бы ты ни сказал, ты должен помнить о том, что Бэртрада была моей кузиной и только мне предстоит решать, как поступить с ее убийцей.

Эти слова падали, как камни. Я почти физически ощущал их вес.

— Ради самого неба, милорд, пощадите! Все, что угодно, только сохраните ей жизнь!

У меня на глаза навернулись слезы. Стефан смотрел на меня, хитро прищурившись.

— Все, что угодно, Эдгар? Это хорошая сделка.

Он ударил кулаком по одной из бочек. Взгляд его перебегал то на круживших над морем чаек, то на суетившихся у пристани грузчиков. Наконец он заговорил:

— Долгих объяснений не будет. Скажу лишь, что готов оградить Гиту Вейк, готов даже замять это дело, но при одном условии: ты сделаешь то, что я велю. А велю я во всеуслышание заявить, что умирающий король, когда от него потребовали назвать преемника на троне, трижды повторил мое имя.

Я изумленно молчал. Так вот что задумал Стефан! Тихоня Стефан, который, как считали, никогда и не помышлял о верховной власти. Подтолкнул ли его к этому Бигод или он давно был готов и только выжидал, когда настанет его час?

— Милорд, умирающий король

и впрямь трижды назвал ваше имя. Но это было в забытьи.

— А вот Бигод так не считает, — резко перебил Стефан. — И готов поклясться в этом, если потребуется. За такую преданность я обещал сделать его графом Норфолка. Какая неожиданность, а?

— Нет, — выдавил я. — Гуго Бигод всегда завидовал мне и стремился занять мое место.

— И нашел способ этого добиться. Его род всегда занимал достойное положение в Дэнло, да и при Боклерке Бигоды возвысились. Отчего бы мне не сделать преданного человека графом Норфолкским? Ведь не рассчитываешь же ты сохранить титул после того, что случилось с моей родственницей? Но если ты проявишь лояльность, за тобой останутся твои маноры. И с Бигодом ты рано или поздно научишься находить общий язык. Но главное — твоя Гита будет спасена. Порукой тому слово короля!

Он усмехнулся.

— Ты ведь поможешь мне добыть корону? Это в твоих интересах. Ведь если Гите ничего не будет грозить, вы наконец-то сможете пожениться, и я с удовольствием приглашу лорда и леди Гронвудских на свою коронацию.

Я молчал. Ради Гиты я готов был помочь ему достичь трона, готов был стать клятвопреступником. Но чем все это обернется, если Стефан потерпит неудачу? Что будет с теми, кто поддерживал незаконного претендента на трон? Я не смогу уберечь Гиту и детей, если моя голова скатится с плахи.

— Ты колеблешься, Эдгар?

— Если вы помните, я был тамплиером. А они только в бою действуют стремительно.

Стефан хмыкнул.

— Что ж, значит, нужны пояснения. Сейчас мы, с Божьей помощью, выйдем в море и через несколько часов причалим в Дувре. Оттуда я отправлюсь в Кентербери и заручусь поддержкой примаса Англии. Мой брат Генри уже ведет переговоры с высшим духовенством, канцлером и казначеем. Мы давно не виделись с тобой, Эдгар, и ты многого не знаешь, но это по вине Бэртрады — мир ее праху, — он торопливо перекрестился. — А теперь самое главное. Мне необходимо, чтобы человек, пользующийся доверием и уважением, в присутствии лордов и представителей церкви присягнул, что Генрих Боклерк желал видеть своим преемником на троне именно меня, потомка Вильгельма Завоевателя по женской линии, человека, которому в последние годы он вверил все английские дела. В Англии и сейчас немало людей, предпочитающих, чтобы их королем стал я, а не Матильда или братец Теобальд. И то, что Генрих перед кончиной трижды упомянул мое имя, — это ли не перст Божий?

Я видел, как вспыхнули его глаза, и подумал — а почему бы и нет? Разве для Англии Матильда, окончательно ставшая иноземкой, или незнакомый с английскими делами Теобальд предпочтительнее Стефана? Но было и нечто, смущавшее меня. Стефан не всегда таков, как сейчас. Он неплохой воин, но никудышный политик — то излишне уступчивый, то, наоборот, упрямый как мул. И часто действует сгоряча, поддавшись порыву. О нем даже сложили песенку:

После того как выскажется, он начинает думать, А после того как сделает, хватается за голову.