Поединок в горах
Шрифт:
КРАЗ. Кременчугский дизельный тягач. Память услужливо подсказывает: двигатель в «двести лошадей», ширина почти три метра, вес двенадцать тонн. Машина, о которой можно только мечтать.
— Что ты меня разыгрываешь, Стрелец? Неужели Костюков даст мне КРАЗ?
— Чудак человек. Ты ведь у нас единственный шофер-дизелист, к тому же с опытом работы. Что остается делать Костюкову?
Мы пробегаем уставленный машинами двор. Мелькают чьи-то лица… КРАЗ! Первый тяжелогрузный рейс через Саяны. Неужели такая честь — мне?
— Не верю я в этот жест
Но Володька слишком обрадован известием, чтобы принимать всерьез хитроумие «благодушного» главинжа.
— Это единственная возможность вернуться на машину! Для тебя… и для меня… Ведь потребуется сменный водитель. Понимаешь? Ну, а потом мы уже сможем разговаривать с Костюковым на равных. И в автотресте на нас никто не будет смотреть, как на аварийщиков.
Стрельцов прав. Нельзя упускать этой возможности.
Одним махом перескакиваю ступеньки. В коридоре полно народу, нам со Стрельцовым предупредительно освобождают дорогу в кабинет к Костюкову.
Кто-то цепко хватает меня за рукав. Оглядываюсь — долговязый корреспондент Сухоногов щурит близорукие глаза.
— Товарищ, это вы! А я выяснял у главного инженера, что за водитель приезжал ко мне за старыми пленками. Хотел поблагодарить вас за ремонт батареи…
— Вы из-за меня приехали?
— Да нет, я по случаю перевозки турбины. Большое событие для тракта, не правда ли?
Значит, Костюков знает теперь о результатах моей поездки к корреспонденту. Тем более надо быть начеку. Стараясь уйти от грозящего ему разоблачения, главинж может решиться на отчаянный шаг… Но какой?
Костюков величавым жестом приглашает меня войти в кабинет. Перед ним лежит мое «Личное дело».
— Мы, Михалев, посоветовавшись с народом, решили доверить тебе КРАЗ. Ты, кажется, на Иркутской ГЭС работал на дизелях?
— Работал. На двадцатипятитонном.
— Ну, а здесь оправдаешь доверие?
— Постараюсь.
— Так в добрый час. Подбери себе помощника, дорога дальняя, трудная…
Костюков, предчувствуя мой выбор, смотрит на Стрельцова. Володька делает какое-то странное движение плечом: мол, ты сам волен решать, я же не требую. Но я знаю — для Стрельцова в эту минуту нет ничего желаннее, чем руль КРАЗа. Шофер понимает шофера без слов.
— Стрельцова, что ль? — спрашивает Костюков, словно желая поскорее закончить эту сцену.
Почему он так твердо намерен посадить нас со Стрельцом в одну кабину? Неожиданная вспышка филантропии? Как бы не так. Тут иной, не понятный мне расчет.
Петюк с безразличным видом прислонился к дверному косяку, покуривает в кулак. «Вы там решайте, а у меня чемоданы уже сложены». Вскоре ему покидать Козинск.
— Мне бы Петюка в помощь.
Шоферы недоуменно переглядываются.
— Петюк уезжает, — говорит Костюков. — Уже заявление мной подписано.
Кем бы он ни был, Петюк, но у него душа водителя. Он понимает, что такое первый рейс на тяжеловозе в Саянах. Это равносильно открытию новой трассы. Такая возможность, пожалуй, и не
— Я съезжу, — говорит Петюк. — Съезжу.
Он и Костюков смотрят друг другу в глаза.
Этот немой разговор продолжается недолго. Костюков сдается, опасаясь открытого бунта. Верно говорят, что ненадежный союзник опаснее врага.
— Ну, что ж, получайте документы на КРАЗ, упавшим голосом говорит главинж. Сегодня же отправляйтесь в Кадыр за машиной…
В окне я вижу: Стрельцов слоняется по двору между машин, похлопывая их по железным бокам. Плечи опущены.
Через час я выбегаю во двор, по Володька уже нигде нет. Известие о первом рейсе КРАЗа быстро распространяется по автобазе. Дробыш поздравляет меня.
— Рад за тебя, Михалев. Только будь осторожен — тракт не для таких машин.
Я и сам готов радоваться вместе с Дробышем, но мне не дает покоя Стрельцов, Неужели он расценил мой выбор как измену?
Но Володька первым подходит ко мне. Переминается с ноги на ногу. Застенчивый медведь.
— Я все понял, Михалев. Все правильно. Протягивает мне свою каменно-тяжелую ладонь.
— Давай поезжай. Я договорился с Адамом Лауринайтисом, он поедет следом за вами. Имей в виду.
— Зачем?
— Видишь ли, Пономарь только что выехал в сторону Аксая. Подозрительно это.
— А что он мне сделает?
— Я его племянничка встретил, Олежку. Спрашиваю: «Что дядя взял с собой?» Говорит: «Ничего, только деревянный ящичек прихватил». А я этот ящичек видел — Пономарь его привез с шахты. Он взрывником был… В таких ящичках динамитные патроны носят. Понял?
— Ну, ерунда, Стрелец. Что он, мину подложит, что ли? Это только в кинофильмах…
Но Стрельцов серьезен.
— Я не знаю, что он там задумал.
КРАЗ уходит в горы
Прицеп нашего тягача — трейлер — похож на железнодорожную платформу. Под ним вертятся два десятка колес. Турбина давит на корму КРАЗа всеми сорока тоннами, и нос дизеля подпрыгивает на выбоинах, словно катер на волне.
В Кадыре, на железнодорожной станции, когда турбину опускали на трейлер, рельс, подложенный для упора, лопнул, как щепка. Пришлось подложить три рельса. Инженер автотреста предупредил: «Смотрите, стоимость груза тридцать две тысячи».
Встречные машины вежливо прижимаются к обочинам. Шоферы глядят нам вслед, затыкают уши, оглушенные ревом.
С высокого сиденья КРАЗа все встречные машины кажутся приземистыми, маленькими.
— Ну как, Петюк?
Петюк заметно ожил. Слетело с него сонливое похмелье. Прислушивается к двигателю, следит, как тяжелый тягач отзывается на повороты руля. Чувствую, как в нем трепещет туго натянутая шоферская струнка.
— Машина что надо.
Удивительно получается — еще недавно не он, а я сидел вот так же, справа, изучая повадки водителя… А курточка на «учителе» заметно поблекла. В пятнах. Видать, остались пометки с того вечера, когда разбирали его машину.