Поединок. Выпуск 10
Шрифт:
— Логично, — согласился Крюков.
— А здесь, в горах, его спрятать негде. Понимаешь, съездов нет. Это, может, где-нибудь в Подмосковье, дело другое. А у нас… — Жбания разочарованно махнул рукой.
— Лада к тебе приходила? — спросил Крюков.
— Нет.
— Странно. Она хотела с тобой поговорить.
— Может, вначале она заглянула в дирекцию совхоза. Я сейчас позвоню. — Он набрал номер телефона. Сказал: — Люся, привет. Следователь Иванова у вас? Что? Не приходила. Так. — Жбания положил трубку. — Ее там нет.
—
— Гольцеву?
— Да. Она хотела поговорить с тобой о нем. И о шофере леспромхоза Друзенко.
— Так. Она что-то подозревает?
— В свое время старший брат Друзенко, как выяснилось, сводный, носил в Ростове кличку Кардинал.
— Интересно. Ну а Гольцев тут при чем?
— Ботинки с подошвой «елочка» Ашотян продал Друзенко. Этот же Друзенко несколько раз приезжал к Гольцеву. Лада хочет выяснить зачем.
— Сам знаешь, Алексей, среди шоферов, к сожалению, встречаются и такие, кто стремится подкалымить за государственный счет. Лес, он людям нужен. Доски, они гниют. Обновлять их надо.
— Я тоже так думаю. Я Ладе сказал то же самое, что ты мне, почти слово в слово.
Жбания позвонил в общежитие. Дежурный вахтер ответил, что комендант Гольцев уехал в город по делам службы.
— Слушай, — радостно сказал Жбания. — Я знаю, где Лада. Сегодня к нам в обувной магазин завезли финские сапожки…
28
Лада с трудом открыла глаза и не увидела ничего. Тьма была полной, непробиваемой, как броня. Она имела вес, давила, обволакивала. Запах сырости, и не только сырости, забивал дыхание, першило в горле. Протянув руку, Лада нащупала большой скользкий клубень. Поняла, что лежит на картошке и что этот острый, забивающий дыхание запах есть запах прелости уже подгнивших прошлогодних овощей.
Ей вдруг вспомнилось студенчество и поездка на уборку картошки: в осеннюю грязь, распутицу.
Их поселили в пионерлагере, где уже, конечно, не было пионеров, как и не было кроватей. Спали на матрацах, положив их прямо на пол. Справедливо отметить, что матрацев дали больше нормы. И девчонкам выпало по два матраца — спать было не холодно.
Запомнилось два момента, нет, пожалуй, три.
У нее была новая японская куртка цвета молодой зелени. Из этой куртки она вырвала клок, зацепившись на складе за ящик. Цена куртки была такова, что за все две недели весь их отряд не заработал денег даже на этот вырванный клок, не говоря уж о куртке в целом. Лада очень тогда жалела и себя, и куртку…
В Ладу влюбился агроном. Ну, может быть, слово «влюбился» слишком определенное и прямое. И не полностью соответствовало чувствам и устремлениям агронома, которого ни один человек никогда не видел ни трезвым, ни пьяным, а только слегка «поддатым». Во всяком случае, Лада приглянулась агроному, и каждый вечер он приносил ей полную сумку розовощеких отборных яблок из колхозного сада. Будущие
Запомнилась еще и песня, которую они пели под гитару, лежа на старых матрацах.
Работа есть работа. Работа есть всегда. Хватило б только пота На все мои года…А за стенами шепелявил дождь, булькала в лужах вода. Лежать на матрацах было хорошо, расслабившись, согревшись.
…Лада вздохнула. Оцепенение отпускало ее, как отпускает боль, вытекая по капле. Возникла потребность сдвинуться с места, подняться, ощутить силу, способность действовать, жить. Она поджала под себя ноги. И они послушались ее. Тогда она села. И никакой боли не было нигде: ни в ногах, ни в пояснице. Она подняла правую руку вверх, коснулась пальцами холодного шершавого потолка. По руке прошел озноб, она ощутила тяжесть в лопатке. Опускала руку с облегчением.
Развернувшись, Лада передвинулась на коленях примерно на метр вперед, в поисках люка подняла на этот раз левую руку и сразу же нащупала электрическую лампочку. Лампочка была плотно ввернута в патрон. И надо полагать, что где-то здесь в погребе, а может быть, там, в доме наверху находился выключатель. Скорее всего, все-таки наверху. Логика подсказывала, что удобнее включать свет, а потом уже открывать люк и спускаться в погреб.
«Значит, надо искать люк», — подумала Лада. И, забыв о тяжести в правой лопатке, подняла обе руки и стала ощупывать потолок погреба.
29
— Ты чо? Ты чо? В рыло захотел?
— Рыло? Это у тебя.
— А у тебя чо?
— У меня личность.
— Личность?
— Личность… Ты свинья. Потому у тебя нет личности, а рыло.
— Ты чо? Хошь, я из твой личности рыло сделаю?
Последовал удар. Высокий мужчина в очках, одетый в длиннополую клетчатую куртку, надломился. И, опрокинувшись на спину, сбил фанерный щит, на котором была приклеена афиша кинофильма, демонстрирующегося в местном клубе. «Вам и не снилось», — было написано на афише.
Мужчина в клетчатой куртке пытался подняться на ноги. Ударивший его мужик в засаленной солдатской шапке и грязном ватнике протягивал ему руку помощи и удивленно повторял:
— Ты чо? Ты чо?
Инспектор Жбания счел своим долгом вмешаться в инцидент.
— Граждане, в чем дело? — решительно направился он к нарушителям общественного порядка.
— Все в норме, начальник, — ответил тот, что в ушанке, помогая подняться напарнику.
— Странная у вас норма, — отметил Жбания и добавил: — Придется пройти в отделение.