Поединок. Выпуск 13
Шрифт:
Хабиба вопросительно посмотрела на Хамита.
— Выйди, Хабиба, — глядя на Ахмета, попросил ее Хамит.
Хабиба вышла, Ахмет поставил карабин в угол и, вынув наган, скомандовал:
— Встань!
Под дулом нагана Хамит встал.
— Ты, я вижу, собрался в дальнюю дорогу, Хамит. Что ж, дело твое, иди. Но прежде чем ты уйдешь, я хочу сказать тебе, сколько сейчас времени. — Ахмет что есть силы ударил Хамита ногой в живот. Хамит рухнул. Засунув ненужный наган за ремень, Ахмет рывком левой
— Сейчас половина десятого!
Распахнув дверь, Хабиба в ужасе смотрела, как Ахмет избивал беззащитного. Ахмет поднимал Хамита и бил. Поднимал и бил.
— Половина десятого! — тупо орал он.
Не зная, что делать, Хабиба кинулась в кухонную пристройку.
— Половина десятого! Половина десятого! — доносилось до нее. Она металась в беспомощности до тех пор, пока не увидела лежащий на столе нож. Тонкий, длинный, хорошо заточенный нож, которым режут скот. Обхватив рукоятку обеими руками, она замедленными шагами направилась в комнату.
— Половина десятого! — ревел Ахмет. Его лопатки отчетливо ходили под рубашкой. Все так же, не торопясь, Хабиба подходила все ближе и ближе, не в силах оторвать глаз от левой лопатки Ахмета.
Нож вошел сразу на всю длину клинка. Ахмет немножко постоял, а потом, оплывая в полной тишине, с мягким стуком сел. Затем лег. Лег навсегда. Сдерживаемая ножом и поэтому тонкая струйка крови появилась из-под рукоятки и потекла на пол.
Цепляясь руками за кровать и табуретку, Хамит поднялся и долго смотрел на распростертое у его ног тело.
— Готов, — сказал Хамит. — Он был один?
— Я не знаю, — ответила Хабиба и сказала, надеясь, что это не так: — Я убила его.
— Он убил твоего отца... Ты убила убийцу, Хабиба. Это справедливо.
Она ничего не ответила и, закусив руку, по стене стала сползать на пол. Хамит знал это истерическое окостенение и поэтому спокойно занимался делом. Он обыскал убитого, взял наган, осторожно, за цепочку, вытащил часы и протянул их Хабибе:
— Возьми. Твои.
Она в ужасе отрицательно затрясла головой. Он спрятал часы в нагрудный карман.
— Как знаешь, — прошел в угол к карабину и вдруг сказал обрадованно: — Мой. Часы твои, а карабин мой.
Вернулся к телу, еще раз посмотрел в мертвое лицо и презрительно произнес:
— Вор. Убийца. Дурак.
Хабиба продолжала неподвижно сидеть у стены. Он подошел к ней, с трудом присел на корточки, заговорил, как с маленькой.
— Нам надо уходить, Хабиба. Если мы сейчас не попытаемся уйти, они придут и убьют нас. Ты слышишь меня, девочка?
Он взял ее за локти и, вставая сам, поднял ее. Она вздрогнула и, очнувшись, попыталась через плечо Хамита взглянуть на труп.
— Не гляди. Не надо, — попросил он
— Что мне делать, Хамит?
— Ты должна спасти нас, — Хамит знал, что только забота о другом может вывести Хабибу из этого состояния. — Ты сейчас выйдешь и узнаешь, нет ли еще бандитов поблизости. Но только осторожно, очень осторожно. Ты поняла?
— Поняла, — всхлипнув, ответила она и пошла к двери.
Долго искать бандитов не пришлось: неподалеку в большом и богатом доме ярко светились окна. И оттуда доносились веселые голоса. Хабиба осторожно заглянула в окно. За широким столом двое бандитов и хозяин пили кумыс. И понятно было, что выпито достаточно.
Хабиба вернулась в свой дом и с порога, стараясь не глядеть на мертвеца, сказала:
— Пошли. Они пьют кумыс у толстого Шарипа.
— Подожди меня во дворе, — приказал он, и маленькая несчастная девочка покорно удалилась. Хамит за ноги выволок то, что осталось от лихого и глупого Ахмета, и сбросил это с крыльца.
Хабиба вопросительно и жалко посмотрела на Хамита.
— Он не должен лежать в доме Байсеита Мукеева.
Хабиба согласно кивнула, и они осторожно пошли. У дома толстого Шарипа Хамит не удержался — заглянул в окно. Бандиты продолжали блаженствовать. Желваки заходили по разбитому лицу Хамита, и он начал неторопливо стаскивать с плеча карабин. Маленькая рука легла на руку, сжимавшую оружие:
— Не надо, Хамит. Пойдем.
Уже за околицей он спросил:
— Ты пожалела их?
— Нет. Я пожалела тебя.
Беззвучна степная ночь, и беззвучны шаги в ночи...
Путник идет во тьме и не видит, как над ним, обозначенный семью звездами, наклоняется ковш небесный и проливает росу на несметные травы.
Продолжай путь свой, путник. И пусть благодать степной ночи снизойдет на тебя...
11
Всю ночь они шли, меряя своими — не лошадиными — шагами невидимую и грандиозную степь. Бесконечное небо над ними, бесконечная степь перед ними, а они шли и шли, упорно преодолевая бесконечность. Когда звезды стали бледнеть, Хамит не выдержал и признался:
— У меня болят ноги. Я устал, Хабиба.
— Отдохнем! — с готовностью предложила она. Он лежал в траве, раскинув руки, а она, обхватив руками ноги и положив подбородок на колени, внимательно изучала его распухшее, в кровоподтеках лицо.
— Есть хочешь?
— Хочу, — сказал он.
Хабиба тихо засмеялась и доложила:
— А у нас нет ничего.
— Ты дразнишь меня?
— Я хотела, чтобы ты улыбнулся. А ты не улыбнулся. Я никогда не видела твоей улыбки, но мне весело с тобой.