Поединок. Выпуск 14
Шрифт:
Получилось, таким образом, что они квиты: кисть левой руки потянула точно на половину машины.
«...Вчера в театре случайно видела Светлану Горохову. Сначала не поверила своим глазам, потом смотрю — точно, она! Нисколько не изменилась: стройная, ладная, крепко сбитая, кровь с молоком. И коса!.. Рядом суетились два кавалера, потом откуда ни возьмись появился третий. Все на одно лицо. Не индпошив, а конфекция. (Переделанное автором письма на русский манер, это иностранное слово означает: «готовое платье», то есть конвейерное производство, ширпотреб. — А. В.) Даже смех, а они много смеялись, одинаковый, неразличимый. На
«Уважаемый товарищ писатель! Ваше письмо без точного адреса все же нашло меня, хотя я не Ларичев и не Ларионов, а Лавринцев. Оно крайне меня удивило. Зачем ворошить эту глупость? И вообще кому понадобилось распространять про меня небылицы?
Первым моим желанием было не отвечать, но я вас немного знаю по печати, поэтому из уважения отвечаю, хотя это мне неприятно.
Получив несколько лет назад направление на работу в одну из африканских стран, я узнал, что командировка предстоит долгая и рекомендуется ехать не одному, а с женой, которой у меня тогда не было. В шутку я обронил: «Объявляется розыск невесты». И вскоре один из моих друзей принес фотографию неизвестной молодой девушки. Помню, меня поразили властный взгляд, устремленный прямо в объектив, и туго заплетенная коса через плечо. Мой приятель пояснил, что в каком-то очень далеком городе у него есть знакомый и он предлагает мне жениться на этой девушке. Точнее, не он, а мать «невесты», с которой этот знакомый знакомого связан (с матерью) деловыми отношениями. Вроде бы мать, большой начальник с огромными связями, может устроить перевод в более интересную страну и даже с лучшими условиями и согласна заплатить за женитьбу («приданое») огромную сумму — порядка, кажется, десяти тысяч. Она бралась еще быстро устроить развод, если из брака ничего не получится, и даже «приданое» оставляла за мной, но только при условии, что брак продлится весь срок зарубежной командировки.
Эта история, вроде веселого анекдота, обсуждалась в наших компаниях... На «предложение» я даже не ответил... У меня теперь счастливая семья (хотя «приданое» платил скорее я, чем мне), двое детей, вспоминать о том розыгрыше всерьез, а не в шутку мне крайне неприятно. Надеюсь, вы не замараете мое имя в печати. (Здесь уместно отметить то, о чем читатель, видимо, догадался: все имена в этом документальном повествовании изменены. — А. В.)
Убедительно прошу вас по данному вопросу меня больше не беспокоить...»
В один прекрасный день я получил еще одно — совсем уж неожиданное — письмо.
«...Позвольте представиться: Скачков Вадим Степанович. Вы меня не забыли? Вот и отлично. Пишу, чтобы рассеять ваши заблуждения и предостеречь от ошибок.
Поверив злокозненным слухам, вы, если помните, стали требовать от меня кассету с мифической записью мифического разговора между моей женой и ее матерью. Даже если бы такая запись была, все это относится к личным отношениям внутри семьи и не предназначено для публичного перемывания косточек. Но подобной записи — прошу вас запомнить! — не существует вообще, это одна из многочисленных сплетен, преследующих нашу семью, в данном случае исходящая от людей, которых я наивно считал своими друзьями.
Весьма возможно и даже наверно — К. А. Горохова совершила ряд отступлений от закона, понуждаемая к этому устаревшими инструкциями, которые сковывали инициативу и мешали выполнению государственного плана. Ее деяний я не касаюсь — кому надо, тот разберется. Но ваш
Теперь мы предвидим ваше новое вторжение в нашу жизнь. Мы — это я, моя жена Скачкова Светлана Артемовна, на которой я женился вторично (надеюсь, право разводиться и возвращаться обратно к своей жене пока еще не оспаривается даже вами, так что я воздержусь от объяснения причин, которые побудили меня принять решение о восстановлении нашей семьи), и ее мать Горохова К. А., амнистированная по закону.
Предстоит рассмотрение в суде гражданского дела о праве собственности на жилой дом. Уже замечены очевидные признаки постороннего вмешательства в дело, давления на суд, разжигания вокруг чисто юридического вопроса низменных страстей, на которые всегда падки мещане всех сортов, сплетники и завистники. Чувствуется чья-то умелая дирижерская палочка...
Пишу вам в надежде, что вы извлечете из сказанного должные выводы...»
Это письмо, продиктованное понятной причиной и преследующее понятную цель, я переслал в прокуратуру. Вскоре мне сообщили, что точная копия письма прокуратурой уже получена от самого автора.
В завершение небольшой отрывок из письма Галины Ивановны. Оно дополняет обращение Вадима некоторыми яркими деталями, помогая сюжету сделать резкий вираж и на новом витке начаться как бы с нуля. Что делать: сюжет взят из жизни и поэтому непредсказуем, неудержим и желаниям нашим никак не подвластен.
«...Спешите меня поздравить: я снова буду судить Гороховых. Точнее — рассуживать. Мастерков призывает меня в заседатели по гражданскому делу.
Предыстория такова. На суде (уголовном) у Гороховой-матери что-то вроде бы не подтвердилось, что-то отпало, что-то ей потихоньку скостили и поменяли статью. Так что на круг вышло четыре года, правда с конфискацией. Теперь она подпала под амнистию по случаю Международного года женщин, вернулась еще более энергичной, еще более воинственной и решила отсудить конфискованный дом, который и без того был конфискован лишь на бумаге.
Война предстоит затяжная, Мастерков заранее предупредил, что есть много юридических доводов в ее пользу. К тому же воюет Калерия не одна, а вместе с дочерью и с ее дважды мужем... Вот теперь, подключив отчима Светланы, сестру Калерии и еще ораву родственников числом до двенадцати, они штурмуют судебные бастионы с помощью трех адвокатов, приехавших из Москвы. Шансы, говорят, у истцов имеются, но и у справедливости тоже ведь есть какие-то шансы...»
РАССКАЗЫ
Евгений Богданов
Двойник
Я жив. Но жив не я. Нет, я в себе таю
Того, кто дал мне жизнь в обмен на смерть мою.
Последние ночи перед поездкой его не оставляла тревога. Мой бог, сколько лет он собирался в Россию, сколько раз отговаривал себя от этого шага! Но вот сомнения позади, пятый день доктор Хельмут Иоганн Лемке, доцент секции математики, гостит в Москве и благодарен провидению, подарившему эту поездку. Впрочем, приглашение исходило от ассоциации советских голографов, следовательно, герр Лемке искренне благодарен ассоциации.