Поединок
Шрифт:
– Смотри, босс! Бирюльки! И цепочки с камушками… - Гутя с азартом продемонстрировал деревянную резную шкатулку, доверху заполненную простенькими женскими украшениями.
Лумарь никогда не считал себя большим знатоком ювелирных поделок, однако в данном случае ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что именно лежит в шкатулке.
– Дубина! Это же стекло голимое. Чуть дороже, чем пивная тара. Ты письма ищи. Открытки с телеграммами.
– Так это я уже нашел. На самом виду лежали.
– Гутя взвесил на руках стопку конвертов, без особого
– Вроде то, что надо. Это, кажись, от ее предков, а тут от какой-то малолетки сопливой. Вон и фото прилагается.
– Гутя перевернул фотографию изображением вниз, нараспев прочел: - Тете Лене от маленькой Кати.
– Видишь, как все устроилось.
– Лумарь выпрямился.
– И про Катю мы теперь знаем, и про маму с папой. Вот и выбирай: либо на подарки им тратиться, либо на веночки могильные. Ну а выкинешь какой-нибудь фокус, мы и тебя достанем. В сейф ты не спрячешься, а найти такую милашку даже в нашем немаленьком городе проще пареной репы.
– Но я не сумею разузнать быстро!
– А ты попробуй. Смелость, сама знаешь, города берет. В постельку своего начальничка затащи, в бумажках поройся, в сейф загляни. Вы, бабы, народ сметливый, всегда что-нибудь да придумаете.
– Все-таки надо бы ей вдуть!
– скрипнул зубами Лешик.
– Хотя бы по разику.
– Еще успеется.
– Лумарь погладил Елену по щеке.
– До скорого, киска. Не забывай нас, надолго не прощаемся.
– Слышь, босс, у нее гайка на пальчике. Может, хоть ее свинтим?
– Не крохоборничай. С кисками лучше дружить. А гаек на наш век хватит…
Елена услышала, как трое мужчин выходят в прихожую. Хлопнула входная дверь, наступила тишина, и в этой тишине Елена отчетливо ощутила, как быстро и трепетно колотится ее перепуганное сердце.
Глава 8
Дмитрий еще плохо отдавал себе отчет в том, что вокруг происходит, однако понять, что эти подонки его убивают, было не столь уж сложно.
За время очередного беспамятства его успели перевезти из подвала на какую-то стройку, и здесь, связав по рукам и ногам и заткнув рот ветошью, уложили в ржавую бадью, исполняя приказ смуглолицего Мусы.
К казни готовились буднично, без лишней суеты. Такая будничность всегда свойственна профессионалам с большим стажем работы. Вывод напрашивался сам собой: у этих ребяток за спиной таилось уже немало проказ подобного рода. Дмитрий наблюдал, как из вскрытой подсобки его могильщики вынесли лопаты. Из бумажных мешков цемент с шумом вытряхнули в деревянное корыто. Тут же со знанием дела замешали раствор. При этом Варан через слово матюкался и с оханьем потирал распухшую переносицу. Финик, в отличие от напарника, эмоций не проявлял и явно спешил закончить дело быстрее.
– Ну и погодка, будь она неладна!
– Ты лопатой знай шевели, а то протелимся до рассвета.
– Не-е, Финик, я вот сейчас подумал: работяги - они ведь каждый день здесь пашут.
– Никак жалко их стало?
– Да нет, я удивляюсь, на кой им это?
Финик глумливо фыркнул:
– Каждый бабки по-своему зарабатывает.
– Но ты прикинь, каким придурком надо быть, чтобы за гроши под дождем мерзнуть!
– Мы сейчас тоже не в тепле сидим.
– Финик огляделся.
– Вот туда поставим бадью. Аккурат под краном.
– Хороший бетончик, я прям тащусь! Мне бы такой на фазенду.
– Забирай, разрешаю… Да брось ты эти каменюги! Не дзот строим, сойдет и без щебня.
Перемешивая лопатами, довели раствор до нужной кондиции.
– Все, хорош! Готова каша манная.
Все тот же Варан с готовностью подхватил ведерные дужки, и на Дмитрия пролилась вязкая цементная жижа.
– Как, корешок, нравится? Может, водички теплой добавить?
– Ты сено не жуй! С покойником языком трепать - плохая примета.
– Не знаю… Я лично был бы не против с этим голубком покалякать. Смотри, как зенками ворочает. Наверняка есть что сказать. Может, освободим хавальник на минуту? Дадим последнее слово? Мы ведь, блин, тоже цивилизованные люди.
– Босс все сказал ясно, и нам базар этого фраера не нужен.
– Нам-то да, а если он, в натуре, от Уварова?
– Да хоть от ФСБ! Нам это по барабану…
Очередная порция раствора пролилась Харитонову на грудь. Дышать стало труднее. С сопением Варан бегал от корыта к бадье, выплескивая на пленника ведро за ведром. Холодная вязкая жижа все ближе подбиралась к горлу. Но самое ужасное - Дмитрий явственно ощущал, что цемент начинает схватываться. Он отчетливо представил, как найдут его поутру перепуганные строители, как будут показывать в его сторону руками, покачивать головой. А потом подъедут ребята из «Кандагара» и, не дай Бог, Диана примчится…
Дмитрий на секунду зажмурился, воочию увидев ее распахнутые глаза, перекошенное в ужасе лицо. А он будет лежать перед ними в таком вот идиотском виде: не застреленным героем, а действительно жалким подобием какой-то идиотской черепашки. Картина показалась столь непривлекательной, что он рефлекторно завозился в бадье. Часть цемента выплеснулась наружу, и тут же Варан возмутился:
– Я что-то не въезжаю, ты чего это, браток? Мы в поте лица пашем, а ты нам ломово подбрасываешь?
– Да дай ты ему по шарабану - и дело с концом!
– Слышал, что корешок предлагает? Вот и не серчай. С нас, прикинь, качество требуют, а какое к лешему качество, когда ты тут все разбрызгиваешь?
В толстых руках лоточника мелькнула резиновая дубинка. Дмитрий мысленно зарычал. Ни увернуться, ни позвать на помощь не было никакой возможности. Удар был не столько сильным, сколько умелым, и третий раз за день Дмитрий оказался в полной отключке.
– Не насмерть хоть вырубил?
– Зачем же… Пусть фраерок помучится. Мы же не садюги какие. Минуток через десять очухается.