Поединок

Щупов Андрей Олегович

Однако в этот вечер она поднималась более рассеянно. Из памяти по-прежнему не выходила картина с мальчиком-инвалидом, получившим первый приз. Вспоминались его дрожащие, берущие конверт руки, дорожки от слез на его щеках. У Елены и сейчас запершило в горле. Умом она понимала, что жизнь сурова и полна неприятных сюрпризов, что далеко не всем девушкам достаются прекрасные принцы, что, увы, до сих пор падают самолеты, случаются аварии, погибают на минах, от пуль и ножей, и все-таки в эту невеселую схему она не могла вписать детей. Покалеченных и погибших взрослых

было жалко, но от одной мысли, что наравне с ними могут погибать и дети, у нее начинало ныть сердце. Это было не просто жестоко, это было несправедливо, а Елене в ее двадцать два в справедливость очень хотелось верить. Занятая своими мыслями, она не услышала ни торопливых шагов снизу, ни звука приглушенных голосов.

Ее родная лестничная площадка, как обычно, была погружена в темноту - лампочки у них скручивали с завидным постоянством, возможно, даже кто-то из своих же соседей. А потому, достав ключ, Елена по привычке стала действовать на ощупь. Не сразу, но попала в замочную скважину, повернула ключ, и в этот момент чужие руки обхватили ее голову, с силой зажали рот.

– Не дергайся, курва!

В голосе не слышалось ни азарта, ни какого-то особенного трепета. Тем не менее Елена, лихорадочно припомнив кое-что из уроков Лосева, взбрыкнула ногой, угодив в голень нападавшего. Увы, ожидаемого эффекта не последовало. Чужая хватка стала только жестче. Прижав губы к ее уху, незнакомец шепнул:

– Еще один такой выкидон, и придется лишить тебя правой почки. Согласна, сука?

Елена похолодела. Запоздалый страх окутал сердце мерзкой паутиной, заставил судорожно сжаться.

– Ну что, все поняла? Вот и веди себя впредь прилично. Глядишь, и подружимся.
– Рука мужчины огладила через ткань ее грудь, чуть ущипнула сосок.
– Сейчас мы войдем в твою конурку и там поговорим в комфортных условиях… Ну, чего встали, раззявы? Открывайте. Ключ в скважине.

Кто-то невидимый приблизился к двери, нашарив ключ, отворил дверь. Елену подтолкнули в спину, и очень скоро она оказалась в собственной прихожей. Впрочем, рассмотреть своих захватчиков ей не удалось.

Прежде чем включить свет, ей завязали глаза ее же собственным шарфом, усадив на стул, стянули за спиной руки.

– Ну вот, куколка, мы и на месте, можешь расслабиться.
– Лумарь щелкнул выключателем, по-хозяйски огляделся.

– А девочка ничего, - сипло пробубнил Лешик.
– Я пойду пошарю на кухне? Пять часов не жрамши.

– Потерпи, мы не надолго.
– Лумарь присел возле Елены, положил ей на колено ладонь. Не без удовольствия заметил, как напряглось и замерло тело девушки.
– Ну что, куколка, будем базарить?

– Чего вы хотите?
– Голос у Елены слегка дрожал.
– Если деньги, то они в сумочке. И еще в вазочке есть немного.

– Деньги, курочка, тебе самой пригодятся.
– Лумарь продолжал чуть поглаживать женское колено.
– А мы сюда за другим пришли.

Губы у Елены задрожали.

– Не надо, прошу вас!

Лумарь хмыкнул:

– А это уже от тебя, подружка, зависит.

Вернее, от твоего поведения.

– Я вас не понимаю…

– Где камушки, стерва?

– Какие камушки? У меня ничего нет.

– Камни, которые твои коллеги-приятели подняли из озера. Целый чемодан изумрудов, золото с платиной.

– Я… - Елена замешкалась, и рука допрашивающего похотливой змеей немедленно поползла вверх по бедру.

– Так что ты хотела мне сказать?

– Их нет. То есть они были, но «Кандагар» все расписал по благотворительным счетам.

– Каким еще счетам?

– Счет для ветеранов Афганистана, на подъем подлодки «Курск», на покупку германских протезов для инвалидов Чечни…

– Ты чего трендишь, козочка! Какие счета? Там же бабок было немерено!

– Они сразу решили все отдать. Я в этом участия не принимала… - Голос у Елены сорвался.
– Кое-что, конечно, осталось, но сколько именно - я не знаю.

– А в скворечниках что прятали?

– В скворечниках?
– Вся нелепость вопроса даже не дошла до сознания девушки.
– Мы… ничего там не прятали.

– Зачем же развешивали их по деревьям?

– Ну… Для птиц, наверное. Тимофей с Димой решили, что просто так давать деньги будет не совсем правильно, и решили устраивать конкурсы. На лучший детский рисунок, на лучший скворечник и так далее.

– Да она же горбатого лепит! Внагляк лапшует!
– Лешик нервно дернулся на диване. Вид разгуливающей по коленям девушки руки возбудил его до предела.
– Давай я потолкую с ней. Вдую ей конкретно, и все дела. Вот увидишь, она только спасибо скажет.

Лумарь осадил разогревшегося Лешика взглядом.

– Перебьешься. Я так думаю, она сама нам все скажет. Мы же ей дружбу предлагаем, не гадость какую-нибудь. А девочка просто не в курсах. Ну отправили десяток-другой тысчонок в больничку, но не весь же чемодан, верно? Так что, лапуля, я прав?

– Я… я не знаю. Они не говорили мне, что и куда отправляют. Я же не бухгалтер, всего-навсего секретарь.

– Тоже возможно. Рядовой секретарше не все положено знать. А с другой стороны, если девочка симпатичная, если приложит к тому должные усилия, то, пожалуй, могут что-нибудь рассказать и ей. Как полагаешь, курочка?

– Конечно, я могу постараться…

– Тебе придется постараться. Очень постараться, цыпочка.
– Лумарь глазами указал Гуте на комод.
– Пошарь-ка в ящиках. Наверняка найдем открытки от подружек, племянников, папы с мамой. Ты ведь любишь свою родню?

– Пожалуйста, не трогайте никого.

– Да мы и сами не хотим. Мы даже твоих хозяев не собираемся задевать. Но, видишь ли, те камушки когда-то принадлежали нам. Ты вкуриваешь, лапуля? Вот и узнай, где они их прячут. А мы тихо-мирно возьмем свое и отвалим. За старания и тебе долю отстегнем. Тебе ведь нужно косметику, жратву с колготочками покупать, правда?
– Лумарь снова огладил ноги Елены.
– Такую красивую девочку грех не поощрить. Особенно если она хорошо потрудится.